Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– Здравствуйте, – говорит он. – Садитесь.
Сажусь и рассматриваю дубовый стол. Вспоминаются скованные зимним холодом деревья.
– На что жалуетесь? – спрашивает доктор.
Я отвечаю, что, наверное, у меня депрессия. Что за последние несколько месяцев произошли разные события. Что у меня умер отец.
– Примите мои соболезнования, – говорит он.
Потом я рассказываю ему, что у меня больше нет работы, я не зарабатываю денег. И дома у меня тоже нет. Это звучит не очень убедительно. Тогда я рассказываю еще. И еще. Мне уже не остановиться. Но когда я все-таки останавливаюсь, он что-то произносит. Не могу разобрать его слов. Смотрю на брови. Врач то сдвигает их к переносице, то удивленно поднимает. Дает мне заполнить опросник. И смех и грех. Я долго сижу перед листочком и верчу ручку: боюсь, что отвечу как-нибудь не так. Заканчиваю, но все никак не могу отдать ему листок, поскольку уверена, что ответила неправильно. Стараюсь не плакать. Отдаю листок, он берет, переворачивает и просматривает. Кладет на стол. Водит ручкой по строкам. Потом наклоняется ко мне через стол. При виде его доброго лица я отворачиваюсь. Это невыносимо.
– Мы можем вам помочь, Хелен, – тихо говорит он. – Правда, можем.
От изумления у меня даже звенит в ушах. Хоть какая-то, но все же надежда. И я начинаю всхлипывать.
Так и всхлипываю все двадцать минут, пока мы обсуждаем деликатную тему лечения, и наконец я соглашаюсь пройти курс антидепрессантов. Он хороший врач. Рассказывает мне все о селективных ингибиторах обратного захвата серотонина, объясняет их побочные эффекты, историю, способ действия. Рисует небольшие картинки, изображающие нейроны; точками и волнистыми линиями обозначает молекулы серотонина и действие ингибиторов обратного захвата. Потрясенная, я разглядываю картинки.
Через час я иду по улице с белым бумажным пакетиком в руке. Он почти ничего не весит. Доктор говорит, что мне должно стать лучше. Нелепость. Как этот серый омертвелый мир может исчезнуть благодаря точечкам и линиям? Потом я начинаю беспокоиться: вдруг лекарство вызовет какую-нибудь болезнь? А что еще абсурднее, волнуюсь, как бы не потерять способность ясно мыслить и не перестать охотиться с Мэйбл. Потому что тот человек, в которого я превращусь под химическим воздействием этих препаратов, будет таким чужим и непонятным, что птица откажется со мной летать. Мучительная лавина сомнений. Но я откладываю их на потом и запиваю лекарство водой. Эффект почти моментальный: жуткая усталость, из-за которой я еле волочу ноги, и пустая голова в тисках боли. Ночью мне не уснуть. Просто лежу в постели. Утром пью кофе. Потом еще. Продолжаю охотиться с Мэйбл.
Книжки о тех, кто сбежал от горя и печали в дикую природу, были частью более древней истории – той, что превратилась со временем в подсознательную и незаметную, как дыхание. В первые годы моего студенчества, когда я увлеченно грызла гранит науки, мне довелось прочесть прекрасную поэму тринадцатого века «Сэр Орфео». Никто не знает имя ее автора, и я уже успела забыть о ее существовании. Но однажды утром, когда я вытаскивала из холодильника тушки цыплят, в голове зазвучали ее строки: мое больное сознание вытащило поэму из-под завалов памяти.
«Сэр Орфео» – это пересказ греческого мифа об Орфее и его сошествии в подземное царство Аида в форме традиционных кельтских песен о потустороннем мире – Волшебной стране. В кельтской мифологии потусторонний мир лежит не так уж глубоко под землей – он всего в двух шагах от мира живых. Можно существовать одновременно и здесь, и там, а также перемещаться из одного мира в другой. В поэме повествуется о том, как Эвридика спит в саду под привитым фруктовым деревом, и ей снится, что завтра ее похитит царь Волшебной страны. В ужасе она рассказывает об этом своему мужу, королю. Орфео велит вооруженным рыцарям стеречь жену, но они не в состоянии защитить ее от той опасности, что исходит из иного мира: жена Орфео исчезает, растаяв в воздухе.
Убитый горем Орфео отказывается от трона и бежит в леса. Десять лет он влачит одинокое дикое существование, питается кореньями, листьями, ягодами и играет на арфе, завораживая лесных зверей. У него выросла длинная лохматая борода. Он часто видит, как в лесу охотится царь Волшебной страны со свитой, но не может последовать за ними. И вот однажды мимо Орфео скачут шестьдесят дам, и у каждой на руке по соколу. Они охотятся на бакланов, диких уток, цапель. Орфео видит, как соколы хватают добычу, и в этот момент все меняется. Орфео радостно смеется, вспоминая, как сам любил охоту: «Клянусь богом, – молвит он – вот честная игра!» И с этими словами идет к дамам, среди которых узнает свою жену. Так он переходит в потусторонний мир и теперь может вместе со всеми попасть в замок царя Волшебной страны – во дворец, где полно тех, кого считали умершими, но кто на самом деле жив. Во дворце Орфео играет царю на арфе и добивается освобождения жены. Но путь в иной мир он смог найти благодаря соколам, которые охотились и убивали, именно они помогли ему найти пропавшую жену. Эта способность соколов пересекать границы, которые не дано перейти человеку, древнее кельтского мифа, древнее Орфео, ибо в древних шаманских традициях Евразии ястребы и соколы предстают как вестники, соединяющие наш мир с загробным.
Существует еще одна поэма на латыни об убитом горем короле, удалившемся в леса. Она была написана Гальфридом Монмутским, священником двенадцатого века, известным благодаря своей «Истории королей Британии» (Historia Regum Britanniae). В отличие от этой хроники, ставшей значимым событием для своего времени, другая поэма, тоже написанная на латыни, была гораздо менее популярна. Она начинается с описания великой битвы, в которой валлийский король теряет многих своих друзей. На протяжении трех долгих дней король оплакивает их смерть, посыпает голову пеплом и отказывается принимать пищу: горе пожирает его. Затем на короля находит «странное безумие» или «новая ярость».
«Удалился он тайно и бежал в леса и был счастлив лежать, притаившись, под ясенями. Он дивился лесным животным, пасущимся на полянах, преследовал их, летал мимо них; он жил, питаясь кореньями и травами, плодами фруктовых деревьев и ягодами шелковицы. Стал он лесным жителем, словно посвятившим себя лесу. Целое лето, скрываясь, точно дикий зверь, он провел в чаще, никем не найденный, позабывший себя и свою родню».
Поэма Гальфрида Монмутского называлась «Жизнь Мерлина» (Vita Merlini), дикий же человек, забывший сам себя и летавший с птицами, – это Мерлин Лесной (Merlin Sylvestris), пророк и предсказатель, который в более поздних сказаниях станет величайшим магом, а в книге «Меч в камне» будет обучать короля.
Появляется искушение представить себе первоначальный импульс, сцену, послужившую для Уайта идеальным прологом к дальнейшему. Осенний вечер 1937 года. Уайт снимает с полки книгу, читать которую не намерен. Маленькую книгу в синем тканевом переплете, первый том «Смерти Артура» сэра Томаса Мэлори – вышедший в пятнадцатом веке свод повествований о легендарном короле. В Кембридже Уайт писал о ней диссертацию, и сейчас ему не хочется вновь возвращаться к этой теме. Но все остальные книги в доме уже читаны-перечитаны, поэтому он усаживается поудобнее и открывает том. Он продирается сквозь текст медленно, с трудом, словно завязнув в патоке. И уже готов отложить книгу. Но неожиданно она его увлекает, захватывает, подобно тому как Тет вцепился всеми восьмью когтями ему в плечо. Уайт поражен: это же замечательная история! «Настоящая трагедия», – думает он. Герои как живые. Хотя раньше они ему живыми не казались. Он перечитал все повествование за два дня «со страстью злодея Эдгара Уоллеса[28], затем отложил книгу в сторону и взялся за перо».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
