Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Теперь ему казалось, что, когда младенец кричит в утробе, он борется со смертью. Так, может, рождение – это начало умирания? Может, все эти фертильные часы предназначены только для того, чтобы провести их через лабиринт времени к смерти? Человек – это радиоактивный изотоп с нестабильным периодом полураспада, мало-помалу разлагающийся с каждым мгновением, с каждым днем.
Он ей все объяснит. Творя внутри себя, она поймет, что единственный смысл сотворения подобной формы кроется в ее последующем разрушении. Он никогда еще не говорил с нею на эту тему (она пока еще была не готова к такому творческому прорыву), но он покажет ей, как каждый человек разрывается между банальным эгоистическим желанием поиграть в Бога и вдохнуть жизнь в порожденных им Адамов и Ев, а потом поносить своих чад за неповиновение и в довершение всего изгнать их из райского дома-сада в загрязненный мир, чтобы они мало-помалу разлагались там каждое мгновение, каждый день, и только потому, что ты сотворил их, сделав продолжением самого себя, – как каждый человек разрывается между всем этим и прекрасным идеалом (Богом-наоборот), призванным разрушать то, что создают другие.
Карен непременно поймет и примет эти новые представления, которые он сумеет до нее донести, и придет время, когда ей самой захочется спасти их ребенка от этого пораженного заразой мира. А он ей поможет. Покажет, как это сделать.
Барни схватил первого попавшегося глиняного уродца и швырнул его об стену.
* * *
Карен вздохнула с облегчением: Барни не злился, что она видела его работу. Она понимала: скрывать от него что-то глупо, но ему, похоже, было все равно. На самом деле ему, как ни странно, вроде бы даже нравилось горячо рассуждать о подобных вещах. И с ее стороны было бы неразумно выказывать отвращение к этим уродцам, поскольку, по его словам, он всего лишь воплотил в них духовное уродство, с которым рождаются все люди, и в этом смысле ей не стоило удивляться, что для этого он использовал именно такой прием. Ведь последнее время они оба думали об этом.
Однако она верила, что, несмотря на терзавшую его горечь, он в конце концов полюбит их ребенка. Барни всегда хотел детей, и это желание вряд ли могло пропасть у него за последние семь месяцев. Придет время, и все остальное станет безразлично – ему и ей.
Вот только время тянулось теперь уж больно медленно.
Услышав, как внизу что-то упало, Карен подумала – Барни что-то уронил. Затем ей послышалось, как внизу что-то разбилось. Она снова и снова слышала громкие звуки, а потом Барни выкрикнул что-то невнятное. Карен испугалась: что, если кто-то проник в нему в мастерскую и опять его колошматит. Она окликнула его. Тишина – и вдруг смех. Самый дикий хохот, который она когда-либо слышала: голос Барни звучал пронзительно высоко, как будто ему было больно и вместе с тем приятно. Она медленно направилась вниз – посмотреть, что там случилось.
Барни сидел на полу, в круге света, перед своей скульптурой. Рядом лежала холстина, скульптура была разбита в нескольких местах. Голова у Венеры была отбита и валялась там же, на полу. Руки – отломаны. А уродливые младенцы – разбросаны по всей мастерской, как будто их швыряли об стены. И посреди этих обломков сидел Барни – он уже не смеялся, а выглядел подавленным и напуганным и, похоже, готов был расплакаться или хотел, но не мог.
– Ступай наверх, – мягко сказала Карен. – Иди, приляг.
Барни, казалось, ее не слышал: он едва сдерживал слезы, выступившие у него на глазах. Она взяла его за руку – он безропотно поднялся на ноги и так же покорно пошел с нею наверх. Он был молчалив и послушен – она подумала, что сейчас с ним можно сделать все, что угодно, и это было страшно. Она проводила Барни в спальню и уложила в постель, а взгляд его между тем становился все более мутным, словно, поборов слезы, он впал в забытье, но так и не избавился от гнетущей тоски. Если бы он дал волю слезам и выплеснул наружу все, что у него наболело, может, ему стало бы легче.
Она накрыла его одеялом, выключила свет и закрыла дверь.
3
Странно, что когда-то мир стал нереальным, все дни оказались похожими один на другой… и вдруг в один прекрасный день все перевернулось вверх дном, вывернулось наизнанку – такое впечатление, будто ты неуверенно прошел сквозь зеркало из сказки про Алису[47] и попал в мир, живущий совсем по другим правилам.
Лежа в постели, Барни ощущал себя в мире, где разрушалось все, к чему бы он ни прикоснулся. И становилось заразным все, что бы он ни задел… «Прикосновение Старка»… Он видел, как хватается за все подряд в доме, пытаясь отыскать дверь, которая вернула бы его в действительность, но от его прикосновения все рассыпается в белую пыль, – она собирается в пыльную бурю, врывается в гостиную и оседает мелкими кучками по углам (он бился о стены и беззвучно кричал, зовя на помощь) …А потом приходят люди в белых комбинезонах с капюшонами – приходят с совками и бумажными контейнерами и все убирают.
Разве он виноват, что эта пыль попала с чьих-то ног к нему в машину, а потом ему на куртку и на руки и что все закончится таким вот образом? Почему «убитые» машины на отцовской свалке были всегда покрыты такими острыми пылинками? Ржавчина – рыжая, пол – белый, а у радиоактивной пыли цвет боли.
Как он он мог заразить то, что уже мертво, и то, что еще не родилось?
Хотя ответы роились где-то в глубине его сознания, он не решался облечь их в слова или мысленные образы, потому что понимал – смысл иных слов лучше не знать. Неужели он трус? Или, может, эти слова уже обрели смысл? И кто мог ему втолковать, что надо жить дальше?
Карен не знала, что Барни наблюдал за нею, когда она входила в спальню и выходила, хотя он видел ее неотчетливо, как в тумане, словно смотрел сквозь тонкий кружевной платок. Она заговаривала с ним и огорчалась, если он не отвечал на ее вопросы. Почему она не слышит его мысли? Почему не догадывается, что он умоляет ее протянуть руку и удержать его, чтобы он не провалился в бездну? Он рассказал бы ей обо всем, но на это нужны были силы, а всякий раз, когда он пытался заговорить, ему казалось, что силы оставляют его, просачиваясь меж губ, точно драгоценный эликсир жизни, который надо хранить в себе.
Почему она винит его за то, что случилось? Во всем виноват Прагер. И «Нэшнл-Моторс». И она сама виновата, потому что оказалась рядом с ним и подцепила от него эту заразу. Какое он имел отношение к радиоактивным изотопам? В школе он даже не учил физику и провалился по химии. Так в чем же смысл?
Что Господь пытается доказать?
Лежа в тишине, он поражался ее самонадеянности перед лицом их безнадежного положения. Вместе с тем он отдавал должное стойкости Карен перед ее матерью. Если бы Лауре Брэдли удалось ее переубедить, они наверняка упекли бы его в психушку. Но он знал – Карен ни за что на свете им не уступит. Быть может, она не хотела, чтобы ей на голову, помимо всех прочих напастей, свалился еще и душевнобольной муж.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
