Тогда Ярет перешел на особую речь — иик-эк-иик, которую использовал для обычных «разговоров» со Смельчаком. И птица ответила ему.
Ярет повернулся к Эйран.
— Это дикий сокол, — радостно воскликнул он. Впервые за долгое время он рассмеялся. — Это птенец, родившийся у одного из соколов, спасшихся при уничтожении Гнезда во время Поворота.
— О, Ярет! — Эйран протянула руку, и молодая птица забила крыльями, словно раздраженная ее близостью.
Ярет осторожно погладил голову птицы, и сокол успокоился.
— Тише, — сказал он. — Привыкай. Она друг. И как твое имя, мой прекрасный сокол?
— Не могу поверить глазам: у тебя снова птица на кулаке!
Ярет посмотрел на Эйран.
— В них столетиями вырабатывалась потребность связываться с нами. Все вылупившиеся вместе с ним погибли. Пали жертвой зверей или других птиц, когда еще не умели летать. Ему было ужасно одиноко. — Птица что-то прокричала, и Эйран ей ответил.
— Что он сказал?
— Как его зовут. Он хочет, чтобы его называли Смелое Крыло. — Ярет задумчиво улыбнулся. — В честь сокола, который был у меня до него. Интересно, как он узнал. — Он снова погладил Смелое Крыло. — Конечно, он совершенно необучен. Мне придется много с ним работать.
Эйран благодарно закрыла глаза. О, хранительница, подумала она. Так вот каков твой дар? Если это так, ты не могла дать ничего лучше. Теперь, может быть, ко мне вернется мой Ярет.
Они поехали дальше. Находка сокола пробила стену молчания. Ярет говорил, в основном, о том, что они нашли, и по-прежнему отказывался говорить о потерянном. Слишком свежи раны.
Настроение Эйран тоже улучшилось, она смогла думать о чем-то еще, кроме своего отчаяния из-за Ярета.
Она с женским любопытством исследовала содержимое нескольких пакетов, которые нес Дорни. Хранительница проявила необычайную щедрость. Прекрасная одежда для них обоих из синего шелка, какой носят в замке. Пара игольных ружей с огромным запасом стрел. Охотничий лук и стрелы с наконечниками из необычного голубого металла. Серебряные весы — для взвешивания доз трав.
Ступка и пестик из синего камня, приятного на ощупь.
Набор из дюжины серебряных ложек. И еще многое, нераспакованное. Эйран решила остальное посмотреть в Благдене.
Этим вечером она надела одно из новых платьев.
— Надо было подождать особого случая, — сказал Ярет.
— Это и есть особый случай. — Эйран нежно коснулась его щеки. — Очень особый.
Он удивленно посмотрел на нее. И увидел, как у него на глазах происходит перемена. Эйран из надежного спутника, каким была в окружении мужчин и детей, снова стала его женой. Его возлюбленной.
Он обнял ее, и этой ночью они впервые за долгое время любили друг друга под звездами.
Теперь, когда преграда между ними окончательно рухнула, все как будто стало прежним. Эйран радовалась возвращению и наделась, что жизнь их вернется в нормальное русло. У Ярета есть новый сокол, он заполнит пустоту, образовавшуюся после смерти Смельчака.
Они возвращаются с неслыханными богатствами, дарованными хранительницей. Но в сердце у нее оставалось пустое место. Ее дочь…
Она решительно отбросила эту мысль. Как можно быть такой неблагодарной? Ведь им сказочно повезло!
Мышь в безопасности, она жива, она нашла свое место в жизни. Все решено, и все хорошо. Боль со временем утихнет, хотя Эйран знала, что никогда о ней не забудет.
Глава 57
Благден был таким же, каким они его оставили — казалось, так давно. Но лето еще едва начинается, овощи на огородах еще не начали зреть.
Понимая, какое странное зрелище они представляют — оба в кольчугах, на торгианцах, на поводу у них третья лошадь с дарами Совета Эсткарпа, — Эйран вслед за Яретом проехала по деревне и свернула на аллею, где их ждет дом сокольничего.
Из соседнего дома с приветствиями выбежала Эйдин. Толстый кот тигровой расцветки побежал навстречу Эйран, но остановился, учуяв запах незнакомого сокола.
Эйран бросила узду Ярету и спрыгнула на землю.
— Вернусь через минуту.
— Не задерживайся. — Он кивнул и повел лошадей в конюшню, а она побежала к подруге.
— Эйдин! Как я рада тебя видеть! Неужели это Прыгун? Чем ты его кормила?
— А, улитками и головастиками, — со смехом ответила Эйдин. — Да ты изменилась! Я бы тебя не узнала в этих доспехах. Ну, неважно. Твой дом чист и ждет тебя, на очаге обед…
— Откуда ты знала?
— Я это делала ежедневно в последние две недели.
Хафин говорит, что с самой нашей свадьбы никогда так много не ел.
Эйран рассмеялась.
— Ты должна рассказать мне все новости.
— Рофан снова избил Бельду… — Эйран поморщилась. — Знаю, знаю. Но он ушел из деревни, и мы надеемся — навсегда. Два его друга-бездельника ушли с ним.
Пекарня сгорела, и у нас неделю не было хлеба…
— О, как это все интересно! Мне так этого не хватало.
— ..а твой огород процветает, — закончила Эйдин. — Не знаю, каким волшебством ты пользовалась… Кстати, говоря о колдовстве, а что с Дженис? Она с вами? Или вы ее не нашли?
— Мы ее нашли. — Эйран печально улыбнулась. Она подняла Прыгуна и стала его гладить. Кот замурлыкал и стал когтями царапать ей плечо. Глядя на эти мощные когти, Эйран порадовалась, что на ней кольчуга. — Но потом снова потеряли. Она теперь волшебница, Эйдин. И будет жить как волшебница.
— О. Не знаю, что предлагать: поздравления или соболезнования. — Эйдин критично разглядывала подругу. — Ну, думаю, поздравления больше подходят.
Эйран произнесла что-то непонятное и повернулась, собираясь идти домой. Подруга взяла ее за руку.
— Подожди. Ты что, не знаешь?
— Чего не знаю?
— Пойдем внутрь. На минутку. — И когда они вошли в дом Эйдин, та протянула Эйран полированную тарелку. — Вот. Посмотри на себя.
Удивленная, Эйран опустила Прыгуна на пол и посмотрела на свое отражение. Впервые за несколько недель увидела она свое лицо. Даже в городе Эс она только торопливо проверила, нет ли грязи. А здесь сразу поняла, о чем говорит Эйдин. Даже в таком несовершенном зеркале отражалось особое сияние, которое невозможно не узнать. Эйран положила тарелку на стол и прижала руки к животу. Слезы побежали из ее закрытых глаз и потекли по щекам. Теперь только она поняла, на что намекнула хранительница, когда говорила о дарах. А ведь все признаки налицо! Ее женское время не наступило. Потом это непостоянство настроения, эти приступы тошноты! Так ясно, но в подобных обстоятельствах так легко было приписать эти признаки другим причинам. Она была беременна, сама не подозревая, еще до того, как они выехали в город Эс вместе с Яретом.
