— Спасибо. — Молли спрыгнула на землю. — Начнем с младенца
Младенец вертелся и крутил головкой, с любопытством изучая окружающий его мир. Оджас передал ребенка Молли. Очутившись у нее в руках, малютка тут же потянула ко рту ладонь Молли и принялась сосать ее палец.
Молли вдруг стало очень грустно. Ее охватила жалость к бедной крохе, которая была ею самой. Она посмотрела на заново выкрашенный дом, зная, как тяжело будет малышке здесь жить. Ей вовсе не хотелось бросать ребенка в этом холодном, мрачном, неуютном месте.
Как хорошо было бы оставить младенца у себя и окружить его заботой и лаской! Но, бросив взгляд на Рокки, сидящего в грузовике, Молли поняла, что это невозможно, потому что тогда она изменит прошлое. Она должна отнести себя назад. Этой малышке предстоит пройти через множество испытаний, но у нее будут Рокки и любящая миссис Тринкелбери.
Подмигнув Рокки и напустив на себя храбрый вид, она шагнула к двери.
Глава тридцать шестая
Молли сжала зеленый кристалл в руке и попросила глаз открыться. Немедленно перед ней завертелся зеленый стеклянный водоворотик. Молли велела перенести их с младенцем назад во времени. Мир закрутился каруселью. Годы слезали слоями, как старые обои, открывая перед девочкой картины прошлого. Молли чувствовала пустоты во времени в тех местах, где не хватало других Молли. Потом она замедлилась, определяя момент, в который следовало вернуть младенца, и наконец нащупала период, когда малышка отсутствовала, — он занимал примерно полторы недели.
Можно было вернуть Молли через час после того, как Вакт ее похитил, или, что правильнее, через полторы недели. Она решила доставить малышку в правильное время — чтобы миновали полторы недели, проведенные в Индии.
Следовало быть очень осторожной, чтобы не столкнуться с Вактом, приходившим сюда за младенцем. Он не должен был увидеть Молли, иначе это могло бы повлиять на дальнейший ход событий. Она сосредоточила внимание на «дыре», в которой не хватало младенца, и исследовала ее.
Молли очень медленно сбавила скорость, повисела немного во временном потоке и, наконец, вошла в реальный мир. И тут же у нее возникло любопытное чувство, будто она попала точно в тот момент, с которого продолжалась жизнь малышки в Брайерсвилле.
Было примерно два часа дня. На улице стоял сентябрь. Хардвикский приют выглядел древней развалюхой. Молли толкнула дверь — та открылась.
Внутри стоял до боли знакомый запах казенного заведения. Смешанный аромат хлорки и вареной капусты сразу же нагнал на Молли тоску. Хотя всё это давно осталось в прошлом, ей всё же страстно захотелось поскорее вернуться в свое уютное будущее и снова стало жаль оставлять малышку в этой промозглой дыре.
Она нежно прижала к себе младенца. И вдруг услышала знакомый голос.
— Вы что здесь делаете, вы, ленивая дуреха? Вам деньги платят за то, чтобы вы работали, а не чаи распивали!
— М-мисс Гадкинс, я только п-присела п-передохнуть на м-минутку… Я т-три часа выскребала к-кухонный п-пол.
— Идите-ка наверх и займитесь делом. И, если вы собираетесь и дальше хныкать из-за этой пропавшей девчонки, то покупайте собственные салфетки, чтобы утирать слезы.
Миссис Тринкелбери душераздирающе всхлипнула и шагнула к двери. Молли неслышно помчалась по лестнице на второй этаж, пробежала по холодному коридору и влетела в комнату для малышей. Она была в точности такой, какой Молли помнила ее с детства.
Занавески на окнах были задернуты, и сквозь них в комнату струился розовый свет. В кроватке спал крошечный очаровательный чернокожий мальчик. Молли нежно погладила его по головке и положила младенца на застиранную простыню рядом с ним. Крошка Молли в своей кружевной шелковой рубашечке выглядела здесь несколько не к месту. Молли пощекотала ей подбородок, и она рассмеялась.
Затем Молли отошла в тень, в дальний угол комнаты, и присела на стул. Миссис Тринкелбери прошаркала по коридору, вошла в комнату и приблизилась к кроватке. Она тут же увидела младенца Молли.
— Что это? Ах ты г-господи ты боже мой! — воскликнула она в изумлении. Затем добавила: — Господи, неужели это п-правда? — и залилась счастливыми благодарными слезами.
Добрая женщина плакала, и смеялась, и прижимала к себе младенца, а тот радостно попискивал в ответ.
Где-то очень-очень глубоко у Молли сохранилась память об этой радости. Девочка тихо вышла из тени и коснулась плеча миссис Тринкелбери. Как только та обернулась, Молли глянула прямо в ее опухшие, покрасневшие от слез глаза и мгновенно загипнотизировала ее.
— Вы забудете о том, что младенец куда-то пропадал, — произнесла она, положив руку на голову миссис Тринкелбери. — Вы забудете всё, связанное с этим событием. Если когда-нибудь кто-то спросит вас о пропаже ребенка, вы не поймете, о чем идет речь. Для вас этого просто никогда не было. Понятно?
Миссис Тринкелбери кивнула.
— С этой минуты вы не будете принимать ругань мисс Гадкинс слишком близко к сердцу. Будете считать ее несчастной старой дурой. Когда я уйду, вы выйдете из
транса и забудете о том, что видели меня. — Молли поцеловала женщину в щечку. — Помните, миссис Тринкелбери, что Рокки и Молли и все остальные дети очень вас любят. — Молли вошла во временной поток вместе с миссис Тринкелбери. — Я запечатываю свои распоряжения кодовой фразой: «ВОЛШЕБНЫЕ ПИРОЖКИ». Потом, вернувшись в реальный мир, Молли вышла из комнаты. Позади слышался голос миссис Тринкелбери.
— Ах ты моя сладенькая, — приговаривала та. — Ты меня совсем очаровала, умилила до слез. С-сама не понимаю, почему я плачу.
Молли спустилась в холл. Из кухни доносился громкий голос мисс Гадкинс. Молли открыла двери и спустилась по лестнице на кухню. В нос тотчас же ударил тошнотворный запах пирога с угрем.
— Как может ребенок просто исчезнуть? Объясни мне, пожалуйста, — невнятно произнесла мисс Гадкинс.
— Может, она не так глупа, как кажется, — откликнулся кто-то с набитым ртом. Молли узнала голос Эдны, грубой и злобной приютской кухарки. — Я по-прежнему считаю, что она продала это отродье. Интересно, сколько она за нее получила? Потом продаст шоколадного мальчишку…
— И окажет нам услугу, — ответила мисс Гадкинс, гоняя вилкой по тарелке кусок угря и царапая фаянс — Нам повезет, если мы от них избавимся. Два мерзких сопливых хнычущих уродца: один — противно-белый, как болотный червяк, другой — черный, как само болото.
Заглянув в окошко, прорезанное в двери, Молли увидела обеих злобных теток, сидящих в концах стола. Около мисс Гадкинс стояла бутылка с хересом. Время от времени она, мерзко ухмыляясь, делала глоток из стакана.
Эдна курила, стряхивая пепел на розовый мусс, приготовленный сиротам к ужину.
Молли ворвалась на кухню. Обе женщины удивленно вскинули головы.
— Прошу прощения, но я заблудилась, — сказала Молли. — Это дом старой ведьмы и ее жуткой уродливой помощницы?
