Да посмотрите на Людку, вы только посмотрите на эту тварь!
Как Люда его трогает… Так нежно, как будто бы не может поверить своему счастью.
Нормальное счастье, ага: муж на работу, жена – на хрен соседа!
Трогает, поглаживает и целует. В шею, ключицы. Долго. Часто. Много. Водопад поцелуев, метель прикосновений. Распухшие губы, сияющие счастьем глаза. Люда, Люда!
Конечно, отчего бы чужого мужика не потискать. Это ж не свой, посконный, надоевший…
Любовники ничего не видят. И не слышат. Еще бы. Естественно.
Уроды!!! Твари!!!
Швырнув елку, Седов бросился вон.
Скорее, быстрее!
Мысль о виноватом взгляде жены, растерянном – хлыща-соседа была совершенно невыносима.
Драться, скандалить и выяснять отношения не хотелось.
Ничего не хотелось. Разве вот уйти. Или, пожалуй что, сдохнуть…
«Жигули», всегда чихавшие в оттепель, завелись только со второй попытки.
Седов резко нажал на газ, зацепил правой частью бампера авто соседки. Но останавливаться, чтобы посмотреть на машины, не стал.
Автомобиль, люди, отношения. Нет ничего ни вечного, ни надежного. Все ломается…
– Хорошо, что у меня есть Инга, – пробормотал Седов, отыскивая на ощупь сотовый телефон. Вроде бы он валялся где-то на пассажирском сиденье. – Если бы не было любовницы, я бы точно сейчас рехнулся. Буду думать, что я и сам хорош, и получил по заслугам. Но… все равно, Людка, Людка! Я был уверен, что ее секс уже вообще не интересует. Она ведь всегда в постели лежит бревно бревном! И потом, для мужчины измена – по большому счету норма, мы так устроены. Но для жены, для матери – это вообще ни в какие ворота!
Телефон все не находился. А услышать нежный голос, всегда воркующий: «Здравствуй, любимый», хотелось все сильнее. Володе даже казалось, что он задохнется через минуту без этих привычных слов, умрет, сойдет с ума.
Вдруг заигравший марш Мендельсона телефон себя выдал: лежит в кармане пиджака, брошенного на сиденье.
У следователя заходили желваки. Он сбросил звонок жены, благоневерной, проститутки поганой. Но через секунду аппарат снова завибрировал.
Володя задумчиво смотрел на шоссе. Выбросить теперь? Или подождать, пока пробка рассосется? А то водители решат: придурок тут мобилами разбрасывается. На панели высветилось: «Захаров».
– По крайней мере не Люда, – пробормотал Седов, отвечая на вызов.
– Короче, Володя, тут такая тема в натуре…
Следователь криво усмехнулся. Андрей Захаров в своем репертуаре. Ни тебе здрасте, ни до свидания. И не парится – удобно собеседнику говорить или нет. Сразу – «есть тема». Вот потому и непотопляемый олигарх, крейсер без лишних церемоний. Что да как и почему – не его вопросы. Для таких людей существует только собственная цель…
– Короче, я не понял, что случилось. Фигня какая-то. Ну, Новый год в натуре, да? – басил бизнесмен. – Я елочку нарядил, типа праздновать решил. Девчонок пригласил из модельного агентства – а че, пусть потусуются. Пацанов позвал, друзей своих, кто холостякует. И артистов – а че, пускай поют. И Деда Мороза со Снегурочкой. Народ стал уже теперь подтягиваться. У меня ж такой кайф – банька, бассейн, все дела, до Нового года есть чем заняться. Манекенщицы приехали. И студенты – Дед Мороз со Снегурочкой. И вот прикинь, какая тема – Дед Мороз, похоже, в моей бане шею сломал. Лежит, не дышит, пульса нет. Полная фигня. Типа, ирония судьбы или с тяжелым паром…
То, что сказал следователь в паузе, потребовавшейся Захарову для того, чтобы сделать вдох, с нецензурного на русский переводилось однозначно.
Никого не волнуют проблемы Андрея Захарова. И убиенный Дед Мороз Владимиру Седову до голубой звезды. И даже если Снегурочку разберут на запчасти, он и не подумает пошевелиться, потому что праздник и не его округ, кроме того, есть порядок действий в таких случаях, нарушать который не следует…
– Снегурка тут вообще с ума сходит, – перебил бизнесмен. – И, кстати, в натуре говорит, что тебя знает. Ее Инга зовут. Не гонит? Твоя подруга?
Все вспомнилось за секунду. Расстроенная мордашка девушки: «Новый год придется встретить на работе. Одно радует – нас пригласили на два дня, и гонорар отличный. Это лучше, чем по десяткам квартир мотаться». Еще был стыд, горячий. Все праздники любовница встречает одна. Да, конечно: изначально знала, на что шла. Но как же жаль, что нет возможности дать Инге то, чего она достойна. Особенно в Новый год. «Что ж, пускай лучше работает, чем грустит. Она учится в театральном, для артистов это вообще привычно – в праздники трудиться, – подумалось тогда. – И пусть бы моя Снегурочка влюбилась в Деда Мороза. Красивого, холостого».
И вот, получается, девушке сейчас совсем не до любви. Напарник Инги свернул себе шею. В голове не укладывается…
Как же тесен мир! Ну почему их нанял именно Захаров? Или это писательница Лика Вронская «сосватала» Ингу? В принципе могла, общается и с Андреем, и с девушкой…
– Так я не понял, ты подтянешься? – нервно поинтересовался Захаров.
– Да, – отозвался Седов. – Но мне сначала надо кровь из носу на работе засветиться. Ты уверен, что парень мертв? Может, «Скорую» вызвать? А, твой приятель – врач и сказал, что студенту не помочь? Не дышит, пульса нет. Понятно. Ну, жди. Проследи, чтобы на месте происшествия табун гостей не топтался. Да, хорошая идея, в доме всех закрой. И если с Ингой что-нибудь случится… Ты меня понял, да?
* * *
Сначала следователю Седову казалось, что он справился с эмоциями и ситуация под контролем.
Может, плохие новости, сообщенные Захаровым, как-то снивелировали боль от увиденного в собственной спальне?
Но вот все вроде бы неплохо. Свинцовая, мешающая дышать тяжесть в груди почти исчезла. Окружающая действительность опять наполняется красками, запахами, звуками.
Главное – думать о чем-нибудь очень простом.
Вот, сырокопченая колбаса – вкусная. Начальник – добродушный, сыплет анекдотами. Даже вредная «синечулочная» секретарша, оказывается, умеет очаровательно улыбаться.
Володя посмотрел на часы, висевшие над телевизором. В принципе полчаса посиделок уже прошли, кое-кто из коллег откланялся, можно следовать их примеру.
Потом взгляд упал на экран. И в душе все перевернулось.
«Ирония судьбы», первая и единственно настоящая, рязановская. Знаком каждый кадр, и реплика любого героя звучит в сознании раньше, чем на экране.
Долгие годы эта картина казалась очень доброй и душевной. Потом – после просмотра недавно снятого продолжения – гениальной.
Но теперь, теперь… какой же это, оказывается, тупой жестокий фильм!
Седов смотрел на Ипполита, обнаружившего в постели Нади мужика. И невольно сжимал кулаки.
