Даяна задумалась: возможно, ее и избавят от информации о маленькой кучке странных людей, которые называют себя «койотами», но как можно стереть из воспоминаний человека, чувства к которому уходят корнями в сердце?
– Профессор Севастьянов уже проворачивал этот трюк! – доверительно произнес Макс, войдя в гостиную после окончания водных процедур. – Мы же не помним наше детство. Когда начинаются твои воспоминания?
– Мне семь… или восемь… Мы живем с мамой вдвоем. Я хожу в школу. До этого периода я ничего не помню, – призналась Даяна. – Макс, мы двойняшки, может, поэтому и почувствовали внутреннюю связь? И ошибочно приняли ее за любовь?
– Не знаю. Помнишь нашу первую встречу?
– В поликлинике.
– Ты бежала от меня прочь так, что пятки сверкали!
– Ты выбрал очень подходящее место для первой встречи! Сверкающая лампа и пустой коридор! Устроил целое шоу!
– Зато как эффектно! Согласись!
Оба рассмеялись. В гостиную вошел Севастьянов.
– Я знаю, вам это не понравится, но я все равно скажу: потрясающе видеть вас двоих вместе!
– Какой была… наша мама? – поинтересовалась Даяна.
– Этот вопрос как удар ниже пояса! – признался профессор и поспешил сесть на неудобный диван, стоящий посреди гостиной. Даяна и Макс остались стоять в разных концах комнаты.
– Ваша мама была… жизнелюбивой и очень веселой, – запинаясь, произнес Севастьянов. – И красивой. К счастью, вы оба похожи на нее, а не на меня. Она умерла сразу после родов. Оторвался тромб, и она погасла мгновенно. Ее ничего не могло бы спасти.
– Почему вы нас отдали в школу? – спросила Даяна.
После смерти жены Иван Андреевич посвятил себя детям, известный нейробиолог ушел в тень, без сожаления разрушил свою карьеру, выбрав семью. Двойняшки росли болезненными и вялыми, быстро утомлялись, плохо спали по ночам. Однако развивались стремительно и опережали показатели среднестатистических детей. Севастьянов обратился к своему другу академику медицинских наук, и тот, тщательно обследовав малышей, вывел странную гипотезу: была высока вероятность, что Даяна и Максим не дотянут до первого юбилея – десятилетия.
– Не понятно почему, но ваша жизненная энергия будто иссякала, – с прискорбием сообщил Севастьянов своим двадцатилетним детям.
У профессора с юности было хобби – он изобретал различные устройства, влияющие на память и на умственное развитие человека. Узнав о печальных перспективах своих потомков, он начал работу над электронным устройством, которое могло бы давать оздоровительные импульсы не только мозгу, но и всем другим органам и усиливало бы жизненный тонус.
– Я совершенствовал свою разработку и испытывал ее на животных. Результаты превзошли все мои ожидания! И когда пришло время для опытов на людях…
– Вы вживили эти чипы нам! – закончила мысль профессора Даяна.
– Чтобы их вживить, необходимо было оборудование, которое стоило слишком дорого, и мне пришлось искать финансирование. Я придумал проект, благодаря которому планировал открыть экспериментальную школу для особенных детей. Мои околоправительственные друзья нашли эту идею очень прогрессивной и интересной. Но я не мог сказать, что вся эта затея ради спасения жизни двух человек… Я придумал ДУО-людей с вживленным устройством, которые могли бы заниматься шпионажем для страны. Или решать задачи, непосильные обычному человеку.
– Например, такие, как политические убийства? – Даяна зачем-то перешла на шепот.
– Да. И это тоже. Только под подобный проект я мог получить неиссякаемый поток денег на оборудование и помещение. В тот момент это казалось потрясающим.
– Почему меня убрали на скамейку запасных? – пыталась разобраться Даяна.
– У нас было несколько летальных исходов среди испытуемых, я просто побоялся потерять вас обоих.
– То есть меня включили, а ее оставили про запас! – по-детски ревностно сказал Макс.
– Не совсем так, Максим. Ты был слабее своей сестры. И поэтому я вынужден был активировать твой чип раньше, чтобы как можно скорее начать восстанавливать твое здоровье.
Макс покривился, будто съел дольку лимона. Ему было неприятно выслушивать такие подробности при Даяне. Даже несмотря на то, что она была его сестрой.
– Мой чип был отключен, но я все равно выжила! – размышляла Даяна.
– Перед активацией мы вас усиленно подготавливали. Это стало катализатором к улучшению твоего самочувствия, Даяна. Те, кто ушел в резерв, вернулись к обычной жизни, – пояснил Севастьянов.
– Для меня вы нашли мать – Дружинину.
– Да. Здравомыслящая одинокая старая дева… Конечно, я понимал, что она не станет матерью в полном смысле слова…
– Но она делилась своей любовью, как умела, – пожав плечами, произнесла Даяна, ощущая тоску. Она полюбила немного сухую женщину и привыкла к ее нравоучениям. И жить вдвоем было не так уж плохо! Ей не хватало нежности и заботы, но с этим можно было жить.
– Макс рассказал о процедуре, благодаря которой я снова стану обычной, – сказала Даяна. – Я согласна, Иван Андреевич.
– Ты рассказал ей, Максим? – озадачился профессор.
– Я уверен, что это лучший выход в нашей ситуации…
– Не торопитесь! Я уверен, что смогу договориться со спецслужбами…
– Нам слишком трудно осознавать, что мы брат и сестра, понимаете? Я не смогу быть рядом с Максом. Это выше моих сил! – призналась Даяна дрожащим голосом. Слезный ком сдавил горло, она была снова на грани срыва.
– Вы ведь вернете мне жизнь студентки Дружининой? С жалующейся на давление Тамарой Сергеевной? Она меня вспомнит?
– Конечно! Я все верну. Когда ты хочешь провести сеанс?
– Завтра.
Севастьянов кивнул. Даяна рванула к выходу. Ей не хотелось плакать при мужчинах.
– Я получил важный звонок, Максим, – Севастьянов отвлек лидера «койотов» от горестных мыслей. – Если мы хотим избавиться от преследований спецслужб, придется выполнить пару условий.
Макс одобрительно кивнул. Он слишком устал прятаться и готов был на что угодно, только бы все это закончилось.
Глава 44
Прощание Даяны
Вытри слезы – ведь волки не плачут,
Ни к чему им притворяться людьми.
Олег Медведев
Бравый временно остался в одиночестве. Лиде пришлось лечь в больницу на сохранение беременности. Даже несмотря на все ее капризы и причуды, ему было намного комфортнее, когда она находилась рядом. В доме было пусто без нее.
Руслан Викторович готовился ко сну. На балконе он выкурил сигарету, поэтому слишком тщательно чистил зубы. При этом корил себя за слабость. «Всего лишь одна сигарета вместо пачки в день, – оправдывался он мысленно перед невестой. – А вот раньше я дымил как паровоз!» Из комнаты донесся подозрительный шум, он насторожился, прислушался, но звук не повторился.
