Слова брата эхом разлетелись по комнате. Маргарет почувствовала, как в груди все сжалось в клубок. Она недостойна. Всех интересует лишь ее положение. Сама она никому не нужна.
Эш медленно поднял голову. Кошмар рассеялся мгновенно, стоило ему посмотреть ей в глаза.
Маргарет вскинула подбородок:
— Эш на такое не способен.
Уголок его рта едва заметно приподнялся. Благодарностью ей стало его молчаливое спокойствие. Ричард не мог понять, что произошло. Не знал, что сказал ей Эш. Как и того, что он для нее сделал. Он убедил Маргарет одним своим взглядом.
Вы удивительная. Вы так важны для меня.
И даже сейчас, когда открылась ее ложь, когда он узнал, что она дочь его злейшего врага, он встал на ее сторону.
Ричард, разумеется, не заметил их обмен взглядами.
— Откуда вам знать. Он просил вас выйти за него, когда вы были простой сиделкой? Нет. Это произошло только после того, как он узнал о вашем положении.
— Эш на такое не способен, — спокойно повторила Маргарет. — Я его знаю. И уверена, он бы так не поступил.
Ричард сжал руками голову.
— Боже, храни меня от женщин, уверенных, что разбираются в мужчинах. Мама была уверена, что знает отца.
— Эш не такой, как отец.
— Так значит, вы женитесь, Тернер. Обрекаете меня и Эдмунда на жизнь бастардов только ради того, чтобы насладиться всей роскошью положения герцога.
Маргарет закрыла глаза.
— Ричард, весь вчерашний вечер я боролась за жизнь отца, чтобы сохранить для вас шанс унаследовать титул. После того, что я для вас сделала, чем пожертвовала, вы можете хоть что-то для меня сделать? Навестите отца. Побудьте с ним. И позвольте мне поговорить с моим… Кем? Любовником? Другом? Нет, женихом.
Ричард покачал головой, но Эш сделал шаг вперед. Он молчал, но угрожающе поднял руку, направив кулак в сторону Ричарда. Тот подчинился. Вскоре хлопнула дверь, и они остались вдвоем.
— Господи, — пробормотал Эш. — Даже жаль, что этот нахал сбежал. Подумать, его пугает малейшая боль. Будь он хорошим братом, не обращал бы внимания на такие мелочи. Не оставил бы вас со мной, даже если ему угрожала целая вооруженная армия.
Маргарет потерла виски. Эшу пришлось пройти в четырнадцать лет сорок миль босиком ради сестры. Ему не понять. Не все такие сильные, как он. Да, ее брат связан сотнями пут собственного эгоизма. Но таких людей много на свете. Вполне естественно, когда человек думает прежде всего о себе. И Ричард многое потерял — он в одночасье лишился наследства, будущего. Разумеется, он старается защитить то малое, что у него осталось. Лишь святой способен заботиться о других, когда вокруг рушится мир. Подобное поведение не означает, что Ричард плохой человек. Он лишь более остальных погружен в свои мысли.
— Вы ненавидите меня за ложь? Я столько недель страдала из-за этого. Вы не представляете…
— Представляю. — Эш положил руку ей на плечо. — С легкостью. Я помню каждое слово, сказанное мной в отношении леди Анны. Вы сочли, вероятно, меня самым жестокосердным мужчиной на земле. За последние месяцы… ваша мать, этот церковный суд. Потеря жениха. Наследства. Места в обществе. Господи. Я же сам объявил вас незаконнорожденной. Маргарет, что же я наделал?
Она закрыла лицо руками. Глаза защипало от слез. Она сотни раз представляла себе этот момент в тысяче возможных вариантов. В ее представлении Эш должен был оттолкнуть ее, посмеяться над ней. А затем, окинув ее презрительным взглядом, удалиться. Следует запомнить, что Эш всегда будет удивлять ее своими поступками.
— Эш. Прошу, не надо.
— Значит, вас зовут Анна?
— Анна Маргарет. Но Анной называли матушку, поэтому я была для всех Маргарет.
— Вы присутствовали тогда в комнате, когда Парфорд сказал, что его дети никчемные создания. Боже, Маргарет. Как же тяжело вам было это услышать.
— Не волнуйтесь, я перенесла это спокойно, поскольку мне больше не надо об этом думать. — Подбородок дрогнул.
Эш деликатно промолчал. Затем подошел к окну и напряженно вгляделся в даль.
— Вы не задумывались о том, что я хочу жениться на вас не из-за коммерческих расчетов?
Маргарет посмотрела на него с волнением:
— Даже вы, Эш, не можете быть таким безжалостным. Нет. Я не верю, что вы на такое способны.
Он подошел и открыл ящик комода.
— Я могу быть беспощадным, Маргарет. — Эш перевел дыхание. — Я знаю такую свою черту, даже если вы не до конца это осознали. Ваш брат попытается окончательно разрушить вашу веру. Будет убеждать, что я лжец. Поэтому я хочу, чтобы вы верили мне настолько, чтобы даже Ричард не смог вас разубедить.
— Я верю, — сказала Маргарет, хотя все еще сомневалась. Уверенность появилась вчера вечером, но после этого произошло достаточно событий, способных поколебать даже самую стойкую уверенность.
Эш молчал. Порывшись в ящике комода, он наконец извлек из него жилет и протянул Маргарет.
— Посмотрите в правом кармане.
Она осторожно протянула руку. Ткань была плотной и грубой. Пальцы нащупали клочок бумаги. Развернув ее, Маргарет на мгновение решила, что сама разучилась читать, но вскоре поняла, что держит листок обратной стороной, пытаясь разобрать отдельные знаки в тех местах, где чернила насквозь пропитали бумагу. Она перевернула лист и стала внимательно изучать написанное. Но и сейчас постижение смысла давалось ей с трудом. Мозг напрочь отказывался работать, слова казались иностранными, отличными от тех, которыми она привыкла оперировать.
— Что это? Почему тут написано Маргарет Лоуэлл?
— По этой причине я ездил на прошлой неделе в Лондон. Потому я был в таком нервном состоянии все последние дни, ожидая прибытия письма. Это пришло из канцелярии архиепископа Кентерберийского в ассоциации юристов по гражданским правам, куда я обращался за специальным разрешением на венчание без оглашения имен лиц, предполагающих вступить в брак, в неустановленное время или в неустановленном месте.
— Оно девятидневной давности.
— Знаю. Это именно то, что поможет мне убедить вас, что брат ошибается, а я говорю правду. Единственное, что я выигрываю от этого брака, — получаю вас в жены. Я же говорил, для меня не имеет значения, кем были ваши родители. Я не лгу вам, Маргарет. Я хочу быть рядом. Прочее для меня не важно.
— Эш. — Голос звучал слабо. Она с трудом проглотила стоящий в горле ком, сдерживая подступавшие слезы. — Вы разрываете мне сердце.
Раньше это выражение всегда существовало для нее лишь в качестве метафоры. Однако сейчас внутри все разрывалось на две части. Заняться любовью с Эшем было для нее определенным вызовом — возможностью доказать, что собственное тело принадлежит только ей, что она сама может распоряжаться своей добродетелью, как и всей жизнью. Она сама хозяйка своей судьбы, и никто не сможет забрать у нее это право.
