Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
Сестры на мгновение замолчали, а потом начали заразительно хохотать:
— Свой надоедает!
— Чужой тоже!
Вечером, когда Воронцовы остались одни, графиня с нарочитым равнодушием спросила:
— Тебе нравится Ольга?
— Ольга? — не понял Михаил. — Она может не нравиться?
Развязность его тона обидела Лизу.
— Пойдем, погуляем часок. Мы же пристали где-то. У меня голова болит.
Граф не стал возражать. Южная ночь, тихая и теплая, подкралась на кошачьих лапах. Их гости еще курили у бортика, еще разговаривали кто где, намереваясь любоваться россыпью звезд. Никто не выказал удивления, когда хозяева сели в лодку и отчалили к берегу. Места не были дикими. Сплошь усадьбы да виноградники. Днем проплывали дачу адмирала Мордвинова, потом Ливадию Ревелиоти, Ореанду, чью, Михаил не помнил. Где-то поблизости, в глубь побережья, находилась Массандра, которую старуха Браницкая подарила внуку Семочке «на зубок». Следом была Гаспра князя Голицына с замком посреди английского сада. Обедали у Льва Нарышкина в Мисхоре — райский уголок в розах. Где они теперь, Воронцов сказать не мог. Но, судя по каменному молу и баллюстраде, поднимавшейся за полоской пляжа — не у рыбачьей деревни.
Подав жене руку, он высадил ее и втащил лодку на гальку. Стоило бы набросать песку. Ноги сломаешь! Лиза несколько раз споткнулась. Муж поднял ее и донес до ровного места.
— Боже, сколько деревьев! — не поверила она. — Ты здесь видел что-нибудь подобное?
— Нет. — Граф покачал головой.
Южный берег обживался и обсаживался богатыми владельцами. Но обычно кустарники и даже крупные тропические цветы вымахивали тут выше недавно принявшихся сосен и буков. Роще же, обступавшей их, было лет тридцать или больше. Среди сплошной зелени угадывались стройные силуэты кипарисов, раскидистые кроны платанов. Постучав пальцем по одному из стволов, Михаил удивленно присвистнул.
— Пробка! Это пробковый дуб.
Кто и когда завел все это разнообразие? Благодаря звездам ночь была светлой. И супруги без опаски взбирались по тропинке между кустистым земляничником. То справа им попадалась пальма, то слева араукария.
— Мы в плену у Черномора, — прошептала Лиза.
Еще немного, и путешественники уперлись в невысокую скалу, похожую на лежащий горный хребет, только совсем маленький. Воздух сильно отдавал смолистыми ароматами. Значит, поблизости были сосны. Выбравшись на одну из полян, открытых к морю, спутники увидели высоченный ливанский кедр. Трава под ним была мягкая и густая благодаря тени, не позволявшей солнцу бесчинствовать.
— Кажется, пришли. — Михаил кинул сюртук на землю.
Лиза послушно опустилась рядом с ним и поделилась краем шали. Теплый ночной ветер гладил их по лицам. Далекая яхта казалась игрушечным корабликом в тазу.
— Вы сомневались в моих чувствах? — Граф подтолкнул жену на траву. — Доказательства принимаются?
Принято было все. Смешно вспомнить, что час назад ее беспокоила болтовня двух трещоток.
Наутро обнаружилось, что место называется Алупка. И принадлежит оно… графу Воронцову, который год назад купил его, узнав, что еще Потемкин высаживал здесь деревья.
— Это наше, — с некоторым конфузом признался наместник.
— Кто бы мог подумать?! — рассмеялась жена. — Косари, чье сено косите? Маркиза Карабаса!
Одесса.
Ризнич была не единственной дамой, с которой Пушкин простился в эти дни. Умная и язвительная подруга Раевского Каролина тоже умчалась к своему старичку. А без нее дом Александра потерял половину очарования. Неприступная в большом свете, Собаньская становилась восхитительно циничной в узкой компании. От Раевского Сверчок знал, что Каролина — шпион. Это еще более раззадоривало его.
— Неужели ты не ревнуешь ее к Витту?
— Была нужда!
Поняв, что может больше не увидеть Собаньскую, Пушкин попытался добиться благосклонности быстрым натиском.
— Вы смеетесь над моим нетерпением! Вам доставляет удовольствие обманывать чужие надежды! Вы демон. Дух отрицания. Самые искренние слова в вашем присутствии смешны…
Каролина могла перечислить романы, из которых выдрана та или иная фраза. Раевский, торчавший в соседней комнате, помирал со смеху.
— Благодаря вам я познал все, что есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении. Вы прекрасны, но и вы когда-нибудь увянете…
— Стоп. — Каролина со стуком опустила ладонь себе на колено. — Довольно. Вы говорите чушь.
Пушкин осекся, не понимая, чем рассердил ее.
— Дитя мое, вас надо учить. Не понимаю, почему Александр до сих пор этим не занялся.
— Делаю, что могу, — отозвался Раевский.
— Этого недостаточно. — Приговор достойной дамы был суров. — Воспитание чувств и воспитание языка — одно и тоже. Если в стихах к женщинам вы так же красноречиво донашиваете платья Байрона и Шенье, я не удивлена тем, что слышу тысячи историй о ваших увлечениях и ни одной о связи.
— Я не мальчик, — оскорбился поэт.
— Хвала Всевышнему. Стоит заплатить за любовь портовой девке и считать себя мужчиной! Вклад не принимается. Я говорю о светских женщинах. О тех, чьи сердца можно приколотить в охотничьей зале, как трофей.
Из-за стены послышались хлопки.
— Каролина, брависсимо!
— Перечислите их.
Пушкин сник.
— Между тем автору, чья популярность на глазах превращается в манию, надобно поддерживать ее не только стихами. Ваши вздохи по дочкам откупщиков никому не интересны. Зарубите себе на носу: дичь должна быть крупной. Чем выше дама, тем громче скандал.
— Чем громче скандал, тем выше продажи, — отозвался из соседней комнаты Раевский.
— Я готова поощрить юное дарование, — с подкупающей откровенностью призналась Каролина, — но только после того, как оно продемонстрирует должный класс. Так и быть, я позволю вам щегольнуть именем Собаньской в своей коллекции. Однако сначала там должно появиться имя другой графини. Надеюсь, вы меня понимаете? — Лукавая улыбка зажглась на ее губах. — А то мне с моим титулом неловко будет среди купчих и дочерей пиратов. Да-а, и не забудьте, что шумный скандал обычно венчает трубный рев рогоносца. Поединок — лучшая развязка драмы.
— Публика рыдает и рукоплещет. — Александр с чайником в руках наконец застыл на пороге.
— Но, — Каролина подняла палец, — лишь в том случае, если роль сыграна безупречно, никому не жаль обесчещенных супругов. Все в восторге от героя-любовника. Лорд Байрон, ваш поэтический двойник, умел именно так обставлять свои похождения.
Окрестности Алупки.
Михаил стоял на носу яхты и держал в руках письмо отца. Он получил его еще в Одессе и взял с собой перечитать. Зимой наместника осчастливили «Проектом положения о правах татар», на который теперь следовало отвечать. Сия важная бумага вызрела в недрах Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, где ни один чиновник в глаза не видел Крыма. Воронцов прихватил документы на борт и намеревался раздраконить в пух и прах. Для этого нужно было собраться с духом, а внутренней поддержки он привык искать у родителя.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
