– Все в порядке, – сказал тот. – Это наши люди.
Оба Ангера обернулись ко мне. Потом посмотрели друг на друга. Гаррет, кажется, заволновался сильнее, чем его старший братец.
И тут все глаза вдруг повернулись в сторону двери, в которую ввалился Куинн, тащивший за собой Дабл-икса. Последний продолжал держаться одной рукой за горло, а другой хватался за воздух. Все еще показывает, что сдается, решил я. Куинн выпустил свою добычу, и Дабл-икс рухнул лицом в пол. Куинн закрыл и запер за собой дверь.
Сал вскочил на ноги, внезапно возбудившись к активности.
– Погоди минутку! – закричал он. – Я уже такое видел! В кино, да? «Уикенд у Берни»[24], верно? – Он ткнул пальцем в Дабл-икса. – Ты ж тот самый парень! Берни!
Большой Плохой Парень наблюдал за всем этим со своего места с довольным, но несколько недоумевающим видом.
А вот Крис Ангер, в отличие от него, был крайне возмущен.
– Что все это значит?! – требовательным тоном осведомился он и выпрямился во весь рост, приняв гордую позу, соответствующую его статусу юриста-тяжеловеса.
Волосы у него были седые и намазанные гелем, и он их носил зачесанными прямо назад. На нем был темно-синий костюм от Армани, до хруста накрахмаленная поплиновая рубашка и ярко-красный шелковый галстук.
Те, кто боится юристов, уже тряслись бы от страха при виде этого типа, но здесь сейчас собралась совсем иная компания. Не видя реакции, на которую он рассчитывал, Ангер сел обратно за свой стол, который, вероятно, стоил больше, чем дом, в котором я вырос. Здесь все – а не один только письменный стол – производило запугивающее, устрашающее впечатление; все в этом кабинете прямо-таки дышало властью, могуществом, начиная с отделанной темно-вишневой кожей стены, увешанной фотографиями самого Ангера с разными президентами, прошлыми и нынешними, не говоря уж об элите Голливуда. Владелец всего этого явно был из тех, кто в любой момент готов заплатить лишнее на всяких мероприятиях по сбору средств на благотворительные нужды, лишь бы заполучить фото, тешащее его самолюбие.
– Мне надо поговорить с вашим братом, – сказал я. – Это займет всего минуту.
Крис Ангер открыл было рот, явно собираясь запротестовать, но заметил, как Дабл-икс хлопает ладонью, давая понять, что сдается, и передумал.
Крис несомненно неоднократно был восхищенным свидетелем бойцовских успехов Дабл-икса с его «кругах», то есть в клетке, потому что сейчас он пребывал в совершенно потрясенном состоянии, видя бывшего самого плохого человека на этой планете, низведенного до такого вот положения.
Дабл-икс, видимо, заметил раздражение, написанное на лице его нанимателя, потому что попытался произнести слова «случайный удар». Но прозвучало это как «слюнявый увар».
Тут Крис Ангер вдруг снова обрел голос.
– Гаррет, не произноси ни слова! Я сейчас позвоню Джо Де Мео. – И он потянулся к телефону.
– Огастес? – сказал я.
Куинн поднял незанятое кресло и воспользовался им как тараном – высадил окно. Потом поставил кресло на пол, поднял Криса Ангера, как тряпичную куклу, и понес его к окну.
Гаррет Ангер вскочил на ноги.
– Отпусти его! – заорал он.
Крис махнул братцу рукой, словно отмахиваясь, а сам сказал, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:
– Давайте-ка лучше все успокоимся. Послушайте, джентльмены, мы все сотни раз видели это в кино. Вы можете сколько угодно угрожать мне, но при окончательном анализе все равно выяснится, что вы просто блефуете. У вас же нет ни малейшего намерения выбрасывать меня из окна, так что давайте просто спокойно сядем …
После чего Куинн выбросил Криса Ангера из окна.
Глава 40
Сол поднял брови и сказал:
– Срань Господня!
Я обратился к Салу, но сам в это время не спускал глаз с Большого Плохого Парня:
– И что, теперь у нас с тобой будут проблемы из-за этого?
– Мать твою, конечно, нет! – ответил Сал. – Скажи ему, чтоб он и этого Берни туда же выкинул.
У Дабл-икса сделались огромные глаза. Он перестал громко дышать и теперь лежал совершенно неподвижно и тихо, стараясь стать как можно меньшего размера. Интересно, а как подобное поведение воспринимают в его «кругах», в этих клетках?
Гаррет Ангер, бывший адвокат Грега и Мелани, остался стоять там, где стоял, с побледневшим лицом, как громом пораженный. Чтоб не упасть, он ухватился за край стола Криса и уставился в окно, отвесив нижнюю челюсть. Вот вам человек, чья сила и власть проистекают из задуманных мыслей и произнесенных слов – что может объяснить, почему его губы двигались сейчас со скоростью доброй сотни миль в час, произнося слова и выражения, которые не мог понять ни один из нас.
Потом Гаррет Ангер медленно опустился в кресло. Хотя его тело быстренько приняло форму этого кресла, я не был уверен, что его мозги уже настроились на реальность.
Куинн повернулся лицом к нему.
– Ч-ч-что в-в-вы х-х-хотите уз-з-знать? – спросил Гаррет.
– Сам подумай, – сказал я.
– Н-н-но я н-н-не мог-г-гу.
Я посмотрел на Куинна:
– Огастес?
Куинн достал из кармана фотографию и бросил ей на колени Ангера. Фото было сделано вчера, эта дата была напечатана в нижнем правом его углу вместе со временем съемки. Это была простая фотография, запечатлевшая обычную семейную сценку: семья за ланчем в ресторане «Дэнниз», маленький мальчик сидит у стола и играет в «Нинтендо ДС», его старшая сестра сидит рядом, погруженная в свои девичьи мысли, а их мать разговаривает с официанткой.
Другими словами, это жена и дети Гаррета Ангера.
– Подождите! – закричал Гаррет. Он только что лишился старшего брата, но фотография помогла ему понять, что братец – это вторично, а на первом месте стоит его семья, где он муж и отец. – Эта информация не выйдет из стен этой комнаты, окей?
Ну, не знаю, с какими людьми привык иметь дело Гаррет Ангер, но я-то надеялся, что они занимают более высокое положение в иерархии чести, нежели Сал, Большой Плохой, Куинн и я.
– Даю тебе честное слово, – сказал я, глядя на него честными глазами.
Большой Плохой Парень громко рассмеялся.
Куинн сказал:
– Точно-точно. Честное-пречестное.
Сал сказал:
– Говори? или вылетишь в окошко.
Ангер кивнул.
– Окей, окей. Я могу назвать вам его имя.
Это заявление меня удивило.
– Чье имя? – спросил я.
– Артура Пателли.
