Видимость на месте сражения уже ухудшилась до шести с половиной миль, и в 17:10 адмиралу доложили, что бывший все это время на грани видимости японский флот начал отчетливо приближаться. До темноты еще оставалось почти три часа. Этим часам предстояло стать решающими в судьбе Второй Тихоокеанской эскадры.
Глава 23. Вечер потрясений
Он не в состоянии осознать глупости, которые совершает ежедневно, поскольку глупость по сути своей выше его разума.
Адмирал Того тоже немного переформировал свои силы. Во первых он сам со своим штабом перешел на борт броненосца «Сикисима», который теперь и возглавил японскую колонну. К броненосцам были возвращены крейсера адмирала Дэвы, безуспешно пытавшиеся прорваться к транспортам русских. В охранении у русских дежурили броненосец «Наварин» и броненосный крейсер «Нахимов», которые японским бронепалубникам были явно не по зубам. Но Того был талантливым флотоводцем, и отчетливо понимал, что русские бронепалубники «Олег» и «Богатырь» наверняка попытаются повторить свой удачный маневр охвата головного броненосца японской линии. Для противодействия этому маневру и были вызваны крейсера Дэвы.
Теперь японская колонна шла в следующем порядке. Первым шел броненосец «Сикисима». Он не сильно пострадал во время боя, и единственное серьезное повреждение было связано с преждевременной детонацией снаряда в стволе правого орудия носовой башни. Но левое орудие теперь уже могло возобновить стрельбу. Поэтому артиллерийский залп этого корабля составлял три двенадцатидюймовых орудия и семь шестидюймовок. Вторым шел броненосец «Асахи». На этом корабле вообще не было каких‑либо значительных повреждений, и он оставался совершенно целым. Третьим в строю двигался «Микаса». Бывший флагман очень сильно пострадал от концентрированного огня русских, и сейчас не мог двигаться со скоростью более двенадцати узлов. Бортовой залп его составлял две шестидюймовки, и два двенадцатидюймовых орудия уцелевшие в носовой башне. Правда сама башня вращалась теперь с большим трудом, и никто не знал сколько она прослужит. Кормовая же башня оказалась намертво заклиненной от русского снаряда, и не было никакой надежды починить ее в море. Четвертое место в колонне занял броненосный крейсер «Ниссин». Он жестоко пострадал в линейном бою, получив с дюжину тяжелых русских снарядов. На нем была сильно повреждена носовая башня главного калибра, а в кормовой башне могло вести огонь лишь одно орудие. Все дальномеры были разбиты, и носовая башня могла вращаться только вручную. Ставить этот сильно поврежденный корабль концевым Того не пожелал, так как была обнаружена склонность русских бить по первому и последнему кораблям во вражеской колонне. Замыкал же японский кильватер броненосный крейсер «Касуга». В предыдущей фазе боя он отделался лишь полудюжиной попаданий шестидюймовых снарядов, не нанесших ему серьезного вреда.
Теперь весь японский первый боевой отряд дружно нагонял русских со скоростью в двенадцать узлов. Больше сильно поврежденные «Микаса» и «Ниссин» выжать были не способны. Русские же следовали к Владивостоку на девятиузловой скорости, и спустя час бой должен был возобновиться.
Но Рожественский с пользой провел столь любезно предоставленный ему тайм — аут. Во первых он переформировал свои силы. Во — вторых он наладил связь с Небогатовым, который вышел из Владивостока с броненосцами «Николай I», «Сисой Великий» и крейсерами «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». Отправленный ему на встречу вспомогательный крейсер «Урал» доложил, что корабли Небогатова обнаружены. За час до заката Рожественский вполне мог рассчитывать на подкрепление.
Видя, что боя не избежать русский адмирал приказал броненосцам набрать скорость в двенадцать узлов, и изменил курс на встречу неприятелю. Рожественский хотел снова выиграть подветренное положение, и занять такую позицию, чтобы садящееся солнце било своими лучами прямо в глаза японским артиллеристам. Эта же позиция имела и свои минусы, так как едва солнечный диск утонет в морских волнах, русские корабли окажутся в наиболее освещенной части горизонта, и будут отлично видны, в то время как японцы будут в сгущающихся сумерках. Но попаданец в прошлое трезво рассудил, что до того, как солнце полностью скроется за горизонтом нужно еще дожить. Самым важным в предстоящем бою на взгляд Часовских был тот фактор, что японцы теперь не имели превосходства в скорости, и не могли диктовать свои условия.
Того был немало удивлен, что в русской колонне теперь отсутствует «Суворов», и место пятого корабля занял старый броненосец «Наварин». Все офицеры в один голос стали утверждать, что русский флагман утонул, и даже нашлись люди, якобы видевшие это в бинокль. Эти разговоры успокоили сердце адмирала, который посчитал, что счет после первой фазы боя один — один. К тому же многие чины штаба тут же стали в один голос утверждать, что размен «Фудзи» на «Суворова» несомненно более выгоден японскому флоту. И действительно, подумал адмирал, кто откажется разменять пусть и не сильно, но все же устаревший броненосец, на новейший линкор противника? Все эти мысли посещали и других офицеров на всех кораблях Первого Боевого отряда, которые теперь своими глазами увидели, что Вторая Тихоокеанская эскадра не такая уж неуязвимая, и ее корабли тонут не хуже, чем все остальные.
Японский командующий вовремя увидел маневр Рожественского, и сопоставив скорости обеих эскадр он пришел к выводу, что если просто следовать прежним курсом, то в момент открытия огня русские будут находиться в наиболее выгодном положении, охватив голову его колонны. Поэтому Того довернул на три румба вправо, взяв курс на русские транспорты. Увидев смену курса противника Часовских мгновенно отреагировал на этот маневр последовательно развернув свои броненосцы на обратный курс. Этот поворот как бы давал понять Того, что прорваться к транспортам у него не получится. Японский адмирал снова оказался перед выбором. Если не отвернуть, то русские в скором времени снова окажутся в положении «палочка над Т», со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Но Того был мастером своего дела. Когда дистанция до вражеских броненосцев сократилась до трех с половиной миль он последовательно развернул свои корабли влево на семь румбов, и открыл огонь. Теперь японская эскадра расходилась с русской на контркурсах, одновременно занимая позицию со стороны моря. Если бы Рожественский решил развернуться на параллельный с ним курс, то в конце этого разворота японская эскадра неизбежно занимала выгодное положение с частичным охватом головы колонны противника.
Увидев, как закончивший смену курса «Сикисима» открыл огонь Рожественский на несколько секунд задумался. Этих секунд ему хватило, чтобы просчитать ситуацию, и понять гибельность отворота на параллельный с противником курс. Вместо этого, он выбрал поворот ведущий его чуть западнее точки поворота японцев. Этого маневра Того никак не ожидал. Дело в том, что новый курс русских броненосцев не приближал, а наоборот отдалял их от Владивостока. Японский адмирал полагал, что целью Рожественского является прорыв в этот порт. Но попаданец в прошлое изначально поменял свои приоритеты в этом бою. Часовских в теле адмирала отлично понимал, что если целью поставить прорыв, то это изначально отдаст инициативу в руки неприятеля. А вот если поставить задачу перед эскадрой совсем другую, например, нанесение поражения японскому флоту, то и маневрирование флота будет более раскрепощенным.
