Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде царь небесный
Исходил, благославляя.
Этот образ — именно обобщенный, в нем соединяются небо и земля (перед этим говорится: «Край родной долготерпенья, / Край ты русского народа»). Может быть, из стихов русских поэтов и надо было бы составлять действенный образ России. Впрочем, и ученые применяют поэтические выражения. Менделеев, предвидя великие противостояния XX века, говорил, что Россия живет «между молотом Запада и наковальней Востока».
К нашей теме надо подходить через главное нынешнее противостояние в России, через ядро нашего кризиса. Большую роль в его развитии сыграл за последние два века образ России-как-Европы, созданный «западниками». Он заключает в себе сильную идеологическую и политическую концепцию, которая не раз была (и сегодня является) предметом острых общественных конфликтов. Это представление Запада, ставшее официальным во время перестройки, было большой акцией психологической войны, подрывающей образ России. Она отрицала сам статус России как самобытной цивилизации, ее видение в человечестве как системы культур и цивилизаций. Люди чувствовали себя русскими, потому что «с небес» было видно: вот Запад, а вот Россия (СССР).
Эту акцию начали уже «шестидесятники». В книге П. Вайля и А. Гениса «60-е. Мир советского человека», которая публиковалась с начала перестройки в журналах, пересказываются мысли И. Эренбурга, которого авторы уподобляют апостолу Павлу. «Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Речь шла уже не об историческом месте России на карте человечества… Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада — просто потому, что русские и есть Запад… То, что хотел сказать и сказал Эренбург, очень просто: Россия — часть Европы… Ну что может разделять такие замечательные народы? Пустяки», — пишут Вайль и Генис и приводят слова Эренбурга. — «Их разделяют не мысли, а слова, не чувства, а форма выражения этих чувств: нравы, детали быта».
Итак, русским навязывается совершенно новое основание для самоосознания — из него удаляется стержневое положение о самобытности русской культуры. Дескать, между мыслями и чувствами русских и немцев, православных и протестантов, советского и буржуазного мировоззрения нет никакой существенной разницы — так, детали быта (чуть позже скажут, что и быт наш недостойный). Не занимает Россия и никакого особого места «на карте человечества». Когда подобные утверждения стали литься на головы людей в тысячах разных словесных и художественных форм, был ослаблен или разрушен целый важный пучок связей народа и национального сознания. Была разрушена часть фундамента этого сознания, выстроенная с огромными трудами в советский период, о чем писал А.С. Панарин: «В фор-мационных сопоставлениях Россия впервые осознавала себя как самая передовая страна и при этом — без всяких изъянов и фобий, свойственных чисто националистическому сознанию».
Мощная атака была направлена и на образ России как континент Евразии. Вот, в журнале «Вопросы философии» излагается эта навязчивая идея 90-х годов: «Россия не Еврааия, она принадлежит Европе и не может служить мостом между Европой и Азией, Евразией была Российская империя, а не Россия». Как это должны понимать русские — Сибирь не Россия, а часть Российской империи? А Приморье чье будет? Как это должны понимать якуты — они из России изгоняются и места в Европе лишаются? Это типичная идеологическая диверсия, одна из множества бомб психологической войны против России. Устойчивое восприятие пространства, одна из важнейших «сил созидания» народа, подтачивается.
Образ России как части Запада (явно периферийной), означал разрыв генетической связи с русской культурой начала XX века, разрушал историческую память не только советского периода, но и времен Российской империи. Её евразийство было принято всеми культурными течениями, кроме либералов-западников. Достоевский в «Дневнике писателя» (1881) писал: «Россия не в одной только Европе, но и в Азии; потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!»
Уже на революционной волне обнародовал свой поэтический манифест евразийства Александр Блок — свою поэму «Скифы». Напротив, либералы, беря за идеал устройство Запада, вели к разрушению России как евразийской державы. В случае их успеха (как это и случилось в феврале 1917 г.) их программа обрекала Россию на распад.
Это предвидел П.А. Столыпин и в 1908 г. предупреждал: «Не забывайте, господа, что русский народ всегда сознавал, что он осел и окреп на грани двух частей света, что он отразил монгольское нашествие и что ему дорог и люб Восток; это его сознание выражалось всегда и в стремлении к переселению, и в народных преданиях, оно выражается и в государственных эмблемах. Наш орел, наследие Византии — орел двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращенную на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его только истечь кровью».
Критический момент образ России пережил в момент политических игр правящей верхушки РФ с НАТО. В массовом сознании НАТО воспринимался как военный союз Запада в его холодной войне против России (СССР). НАТО объединил огромные ресурсы и заставил нас втянуться в тяжелую гонку вооружений. От НАТО исходила постоянная угроза для русского народа как ядра СССР. Советских людей соединяло возмущение несправедливостью и тупостью этой политики с позиции силы, что усиливало и образ России как общемирового препятствия этой тупости.
В Москве «демократы» заговорили о «европейской цивилизационной идентичности» России, взяли курс на выталкивание из союза среднеазиатских республик, выступали в тесном альянсе с «народными фронтами» Прибалтики. Стали говорить о вступлении в НАТО и его расширении до границ Ирана и Китая как общего у Запада с Россией противника. Как только был ликвидирован СССР, Ельцин в первом же своем послании Совету НАТО 20 декабря 1991 г. заявил: «Сегодня мы ставим вопрос о вступлении России в НАТО, однако готовы рассматривать это как долговременную политическую цель».
Влиятельный политик С. Караганов в статье «У дверей НАТО мы должны оказаться первыми» (1994) доказывал, что РФ надо бороться с Польшей, Чехией и Венгрией за право вступить в НАТО первой. А. Козырев представлял РФ как союзника Запада в назревающем столкновении с исламом, в «совместной защите ценностей» при «продвижении на восток». Он выражался ясно: «Здесь основное бремя ложится на плечи России». При этом НАТО вовсе не стал для русского народа мировоззренчески и нравственно близкой организацией. Сама мысль отдать российскую армию и российское оружие под команду американских генералов разрушала образ России.
Те же самые силы в России, которые тащили ее в НАТО, стали и пропагандистами программы мироустройства, которую США пытаются реализовать под названием глобализации. Это очередная программа ослабления и расчленения незападных национальных государств и втягивания их кусков в периферию Запада.
В России большинство населения относится к доктрине глобализации отрицательно, но голос его не слышен, поскольку оно лишено доступа к СМИ.
