Я кивнула.
— Мы оставим его на обследование. До утра он скорее всего пробудет без сознания, но вы можете пройти в его палату, если хотите. Завтра его осмотрит психиатр, и мы начнем лечение.
— Вы вылечите его? — спросила я.
Врач помолчал.
— Ничего не могу обещать. Он уже проходил какое-нибудь лечение? У психиатра? В клинике для лечения алкоголиков и наркоманов?
— Несколько раз, — ответил Ксавье.
Врач кивнул:
— Ему стоило бы пройти еще один курс, но это, сложно. Надо, чтобы он сам этого захотел. Чтобы он был готов к этому.
— Он пройдет, — Ксавье сказал с уверенностью, которой я вовсе не ощущала. — Он это сделает.
Мы поднялись в палату Тревора и застали там нянечку, обтиравшую его влажным полотенцем, хотя он был в полной отключке. Она закончила, принесла нам еще одно кресло и посоветовала не мешать Тревору как следует выспаться. Мы и не мешали, тем более что он храпел, как медведь, а мы с Ксавье совсем выдохлись и умирали от усталости.
Я устроилась в кресле с ногами, завернулась в одеяло и задремала ненадолго, но потом Ксавье стал спрашивать у меня, помню ли я, как обстояли дела в школе. Принимал ли Тревор наркотики уже тогда? Или все началось после смерти его отца? Может, Ксавье был не прав, покрывая Трева, потакая ему?
— Наверное, я выгляжу как злостный соучастник, — сказал Ксавье. — Боюсь, что мой отъезд в Лос-Анджелес как-то спровоцировал его, но я не могу не ехать. Для меня это мечта всей жизни.
Все еще с закрытыми глазами, я признала, что мы в таких делах не специалисты и что нужна профессиональная помощь.
— Как ты думаешь, Тревор вылечится?
Ксавье зевнул:
— Надеюсь. Он говорил мне, что сыт по горло всякими советами. А ведь все эти люди любят его. Я так и сказал ему, что ему повезло, раз у него есть те, кто его любит.
— Иногда я была готова убить его, — сказала я. — Во мне говорила ревность. Он ведь любимец семьи, но все делает, чтобы восстановить людей против себя.
— Расскажи мне об этом.
И Ксавье рассказал, как ему непросто было вырасти в богатой семье, личную принадлежность к которой он никогда не ощущал.
— Я должен был выбиться в люди, чтобы оправдать то, что в меня вложила тетя Несси.
— Так вот почему ты работал в «Макдоналдсе»? — нахмурилась я. — А я-то считала тогда, что тебе нравится носить эту забавную кепку.
— Это добрый старый Мак уберег меня от бяк, — пошутил он.
Все эти бессонные часы мы говорили и говорили, перескакивая с предмета на предмет, вроде потока сознания. К утру меня поразила та незримая связь, что установилась между нами. Под отталкивающим поверхностным ехидством скрывался блестящий ум, талант, тонкость чувств, и всему этому было невозможно противиться.
В общем, в полусонном состоянии я призналась самой себе, что в нем было что-то привлекательное.
— Можно, я задам тебе вопрос, — сказал он. — Допустим, парень отправляется в Лос-Анджелес с выгодным контрактом и большим банковским счетом. Ты могла бы поехать с ним? То есть тебе хотелось бы этого?
— Будь у меня силы, я бы отвесила тебе пощечину. Ты спрашиваешь, не шлюха ли я?
— Нет! Нет, ни в коем случае. Просто гипотетический вопрос.
Этот гипотетический вопрос напомнил мне, какое отвращение он у меня вызывал, когда вел себя как подонок.
И вообще, даже если я и влюбилась, новой Алане не следует вешаться на мужчину. Надо удержаться от соблазна обрести нового покровителя вместо отца.
Если я с кем-нибудь и свяжусь, то это должна быть настоящая любовь.
Любовь и немножко здорового секса. Здоровый секс никогда не помешает, правда?
41
Хейли
Энергию вдыхаем, стресс выдыхаем. Чистый воздух вдыхаем, грязный воздух выдыхаем.
Легкий воздух вдыхаем, тяжелый воздух выдыхаем.
Скрутившись кренделем, я сидела на полу нашей гостиной и пыталась расслабиться. Первый день моей новой жизни.
Это была суббота, когда обычно приезжал курьер с толстым конвертом, в котором находился сценарий на следующую съемочную неделю. Несмотря на все попытки представить себе живописную гору Седон в Аризоне, я так и не сумела отвлечься от нашей двери и кнопки звонка на ней. Я все время поглядывала на нее и ждала, что, как обычно, зазвонит звонок и весь кошмар предыдущего дня рассеется как дурной сон.
Но нет, пора прекращать это. Звонок не зазвонит. Я уволена. Страшная, ужасная правда, но все же правда.
Я с силой толкнула руки перед собой, словно упираясь в невидимую стену. Я должна упираться. Надо упираться…
Черт! Я уронила руки, схватила мобильник и позвонила Антонио. И снова голосовая почта.
Оставить сообщение? Четвертое за сегодняшний день?
Нет, решила я, отключив телефон. Я уже получила сообщение от него, громкое и отчетливое. Он меня бросил. Наш роман закончился.
Моя жизнь закончилась.
Я набрала номер Рори и застала его по дороге в тренажерный зал.
— Надо поддерживать форму, крошка.
— Что, если нам пообедать вместе? — в отчаянии спросила я. — Я угощаю. — Я выпалила это прежде, чем сообразила, что не в состоянии заплатить за обед.
— Накачанные парни вроде меня не обедают. Особенно после того, как нажрутся накануне вечером. Если я не прослежу за этим, сценаристам придется Стоуна переименовывать в Боулдера[19].
— Тогда за тобой информация, — сказала я. — Ты уже прочитал сценарий? Какая судьба ожидает Ариэль в предстоящую неделю?
— Я пролистал.
— Ну и?.. — настаивала я.
— Не очень светлое будущее, крошка. Обезьянья оспа.
— Что?
— Ты поцарапалась иглой, ухаживая за пациентом, только что прилетевшим из Африки. Или с Цейлона. Во всяком случае ты заразилась обезьяньей оспой, и тебя пришлось поместить в изолятор. Боюсь, что твоя смерть неизбежна.
— Нет! — завопила я. — Может, это ложная смерть. Ошибка в опознании. Чужое тело в гробу.
— Нет, это действительно ты. Они могли бы воскресить Скипа, чтобы он порыдал на твоих похоронах.
— Они не посмеют! Деанна выкинет это!
— Совершенно верно.
— Может, я впаду в кому на долгое время. Пока Деанна не отправится в отпуск.
— Она этого не пропустит, — сказал он сочувственно. — Извини, Хейли.
— Я не позволю этому случиться. Я могу победить болезнь: я знаю, что могу. Я подхвачу оспу и вылечусь. Ариэль справится с этой проклятой обезьяньей оспой.
