Стянув перчатки, Джульет села за стол и потрогала чайник. Кэри понял намек и поставил его на огонь.
– Хорас сказал, что на Дауэр-Хаус упало дерево. Ему прямо не терпелось поведать об этом. Судя по его рассказу, ты специально уронил его на собственный дом. Еще он сказал, что ты живешь здесь, в доме привратника. Я не поверила ему. Кэри, это же просто загон для скота! – Джульет с отвращением сморщилась.
– Здесь имеются свои преимущества. Мне пришлось сдать главный дом арендаторам. Ничего другого не оставалось. Тебе они понравятся. Это платежеспособные респектабельные люди.
– Надеюсь, – ответила Джульет. – Мне было бы неудобно жить в одном доме с нереспектабельными людьми.
– Прости? – Кэри сел напротив.
– Я сказала…
– Я слышал, что ты сказала. Но ты не можешь остаться в Танглвуде. Что говорит Окленд? Кстати, он здесь, с тобой?
На щеках Джульет появилось два красных пятна.
– Не важно, что он говорит. Между нами все кончено. Я… разорвала помолвку! – Она разразилась слезами.
Как все английские аристократы, Кэри не выносил слез.
– Послушай! Возьми себя в руки. – Он подал ей чайное полотенце и велел утереть слезы. – Итак, ты говоришь… Извини. Я не понимаю твоего бормотания.
Джульет сделала глубокий вдох.
– Я могла бы догадаться, что ты примешь его сторону, – с негодованием сказала она. – Но я ожидала, что ты будешь на моей стороне. Я знаю, Бенедикт, конечно, во всем обвинит меня, но ты, Кэри, я думала, ты встанешь на мою защиту.
Упоминание о старшем брате делало положение серьезным.
– Бенедикт знает об этом? – нахмурился Кэри.
– Пока нет. Я решила, что мне лучше уехать из города.
Кэри пошел снять чайник с огня.
– Итак… Кто еще, кроме меня, знает о твоей ссоре?
– Это не ссора. Я порвала с ним, – сурово ответила Джульет.
Пока сестра готовила чай, Кэри нашел две глиняные кружки. Слава Богу, сестра перестала реветь и так спокойно пила чай, что он по ошибке поверил в ее благоразумие.
– На твоем месте я бы со всех ног помчался в Лондон и уладил дела с Оклендом, – предложил он.
Джульет грохнула кружкой о стол.
– Уладить дела? – Она чуть не взвыла. – Ты что, не слышал меня? Я порвала с ним. Я не могу и не хочу выходить замуж за человека, который не доверяет мне.
– Окленд тебе не доверяет?
– Он слушает всякие сплетни, – презрительно сказала Джульет. – Он ревнует меня к мистеру Рурку. На прошлой неделе он грозил прекратить его финансирование, если я не перестану с ним видеться.
– С тем актером? – недоверчиво спросил Кэри.
– Вот именно, – торжествующе ответила сестра. – Какой джентльмен станет ревновать к простому актеру? Я нахожу это оскорбительным. Что плохого, если я зайду к нему за кулисы в его гардеробную?
– Простите, мисс?
– Вы, мужчины, всегда заходите к актрисам.
– Ради Бога, Окленд имеет право быть недовольным, – раздраженно сказал Кэри. – Гардеробная актера не место для приличной молодой женщины. Ты что, с ума сошла?
– Все было в высшей степени прилично, уверяю тебя, – холодно произнесла Джульет. – Там собралась масса людей. Мне так понравилась генеральная репетиция, что я подарила ему корзину апельсинов. Кроме того, я должна была встретиться с мистером Рурком. Мы работаем над новой пьесой, и Джинджеру это известно. Он сам одобрил все расходы. А теперь носится по Лондону и обвиняет меня.
– В чем именно?
Джульет пожала плечами.
– Вчера он переполнил чашу моего терпения. Он увидел, как я выходила в Олбани с мистером Рурком, и то, что он мне сказал…
– Какого дьявола ты делала в Олбани?
– Лучше бы спросил, что он сам делает в Олбани! – возмутилась сестра. – Вместо того чтобы спать дома, он посреди ночи шпионил за мной! Это низко. Я не позволю, чтобы за мной шпионили.
Кэри грубо схватил сестру за руку.
– Ты была среди ночи в Олбани с мистером Рурком? Ты определенно свихнулась. Ничего удивительного, что Окленд тебе не верит.
– Если он любит меня, то должен мне верить, что бы я ни делала, – заявила Джульет. – Я не позволю, чтобы меня допрашивали. И обвиняли.
– Виновные часто против этого возражают, – ответил Кэри, выпуская ее руку.
– Я невиновна, дурак. У меня были веские основания пойти ночью в Олбани, но это не имело отношения к бедному мистеру Рурку. Я даже не видела его, пока не вышла на улицу, и он был достаточно любезен, чтобы проводить меня. К тому же на мне была вуаль, так что он вряд ли знал, кто я.
– Я твой брат, Джульет, но я тебе не верю.
– Благодарю, сэр. Похоже, вы с Джинджером забыли, что в Олбани, кроме мистера Рурка, живут и другие мужчины.
– Понимаю. Ты ходила к другому мужчине. Да, это совсем невинно.
Джульет нетерпеливо вскинула голову.
– Наш кузен Хорас тоже имеет квартиру в Олбани, – напомнила она, затем, сердито порывшись в карманах, выложила на стол маленькую коробочку: – Вот! Тебе не стыдно за себя?
Кэри мгновенно узнал табакерку со скаковой лошадью на эмалевой крышке.
– Ты украла табакерку Хораса?! – изумленно воскликнул он.
– Разумеется, он бы не отдал ее мне, – процедила Джульет. – Конечно, я украла. Весьма неблагодарная работа, должна тебе сказать. Хорас не спускает с нее глаз, мне пришлось спрятаться под кроватью и ждать, пока он придет домой. Господи, перед сном он даже кладет ее под подушку. Совершенная нелепость.
– Конечно, – согласился Кэри. – А что сказал Окленд, когда ты рассказала ему об этом?
– Я не обязана ему ничего объяснять, – фыркнула Джульет. – Он сам виноват, что ему в голову пришла дурная мысль. Джинджер должен мне доверять, в конце концов, я совершенно невиновна.
– Боюсь, я не могу с тобой согласиться, – ответил Кэри, беря со стола табакерку.
– Идея украсть ее принадлежит Джинджеру. Ты был при этом и слышал его. Он сказал, что надо взять у Хораса табакерку и швырнуть в Темзу. Если б он вел себя лучше, мы бы вместе посмеялись.
– Думаю, Хорасу сейчас не до смеха. Нелепо с его стороны, или нет, табакерка была королевским подарком, и он ею чрезвычайно гордился. Возможно, он сейчас на Боу-стрит и нанимает сыщиков.
Джульет, похоже, не слышала брата.
– А вместо этого Джинджер обвиняет меня в неверности. Тогда я, конечно, сказала, что, если он продолжит нести вздор, я разорву помолвку. Тогда он сказал… – Нижняя губа у нее задрожала. – Он сказал… «Как вам угодно, мадам». – И Джульет зарыдала.
– Ты все же расквасила себе нос, – ответил Кэри с полным отсутствием братского сострадания.
