— Зачем я приехал? — машинально повторил он, вспоминая личико дочурки: золотистые полумесяцы ее ресниц и бровей, кнопочку носа, розовый бутон рта…
Затем слова Изабеллы проникли в его затуманенное сознание, он резко поднял голову и посмотрел на жену. Сдавленный смешок вырвался из его горла. Она хочет знать, почему он здесь?
— Потому что ты моя жена.
— Как мило с твоей стороны, что не забыл, — проворчала Иззи.
Джеймс заметно помрачнел, губы его напряженно сжались. Это ничуть не походило на воссоединение которое он рисовал в своих мечтах. Но с другой стороны он был бы счастлив заставить ее осознать, что она действительно его жена. Глаза его вспыхнули.
— Я-то прекрасно это помню. Мне кажется, это тебе требуется напоминание, — сказал он, протягивая к ней руки. — Иди сюда, жена.
Изабелла попятилась:
— Нет! Не прикасайся ко мне!
Горячность ее реакции поразила Джеймса.
— Прежде тебе нравилось, когда я к тебе прикасался, — пробормотал он.
— Да, прежде. Прежде, чем ты уехал, прежде, чем у меня появилась Бриджет, и прежде, чем я поняла, что не нужна тебе — и никогда не буду нужна, — хотя я думала, я надеялась, что нужна. — Она судорожно втянула в себя воздух и медленно выдохнула, стараясь успокоиться. — Но это было прежде. А теперь ты мне не нужен. Ты нам не нужен. У нас все хорошо — я имею в виду, нам и так хорошо, и тебе здесь нет места. Мы научились жить без тебя. Нет, нет, нет и нет. Уходи! Пожалуйста, уходи.
Джеймс попытался поймать ее, но Изабелла вытянула руки, не подпуская его к себе. Он не обратил на это внимания и заключил ее в объятия, крепко прижав к груди. Он гладил ее по спине широкой ладонью, а она приникла к нему, мгновенно утратив свой боевой запал.
— О чем ты говоришь, любимая? — прошептал он.
Изабелла почувствовала, как глаза ее наполнились слезами. Она так устала. Тело ее уже оправилось после родов, но силы ей еще не удалось полностью восстановить. Вот почему она плачет — потому что обессилела. А вовсе не из-за этого невыносимого мужчины, который так ласково держит ее в объятиях, словно там ей самое место. И уж вовсе не потому, что она чувствует, будто принадлежит ему.
Она снова судорожно вдохнула, и это не имело никакого отношения к тому, что она просто соскучилась по его запаху — этой изысканной смеси свежести, лошадей, теплого мужского тела и чего-то особого, присущего только Джеймсу. Рождение ребенка делает женщину сентиментальной, убеждала себя Изабелла, поэтому-то она и склонна ко всем этим смехотворным чувствам и желаниям.
Она не знала, сколько времени простояла в его объятиях, положив голову ему на плечо, упиваясь его запахом. В те страшные первые недели после его отъезда и потом, когда она поняла, что ждет ребенка, она мечтала о нем. Мечтала, что он вернется, обнимет и утешит ее.
Однако надежды на его возвращение и уверения в вечной любви рассыпались в прах, когда она узнала, что он служит во флоте. Когда первое потрясение прошло, гнев и возмущение охватили ее. Затем ее ярость сменилась печалью и горько-сладкой тоской по тому, что могло бы быть, но, увы, не сбылось.
Пока Джеймс продолжал успокаивать ее, уткнувшись лицом ей в волосы и шепча нежные слова, снова ворвавшись в ее жизнь, словно никогда и не уходил, ярость в душе Изабеллы вспыхнула с новой силой. Да как он посмел?! Она с трудом сдержалась, чтобы не отвесить ему пощечину. Но она только отстранилась от него.
— Убирайся! — прошипела она, указывая на дверь.
Если бы Иззи не была так разъярена, то рассмеялась бы при виде обескураженного лица Джеймса. Она сердито топнула ногой.
— Я. Сказала. Убирайся. Вон.
Он посмотрел на нее в полном недоумении.
— Ради всего святого, что это с тобой случилось? Всего мгновение назад ты была нежной и податливой в моих объятиях, а теперь вдруг превратилась в мегеру.
Изабелла надменно скрестила руки на груди.
— Я вспомнила, что ты нарушил данное мне обещание, вот что.
— Формально я не нарушил своего обещания. — Он тоже скрестил руки на груди, копируя ее высокомерную позу. — Если ты припоминаешь, я обещал тебе, что не пойду в армию. И не пошел. Ты ни слова не говорила о флоте.
— Что за ерунда! Ты хорошо понимал, что я имела в виду, когда просила тебя дать это обещание, и все же предпочел проигнорировать мое желание.
Джеймс опустил руки и задумчиво похлопал себя пальцем по подбородку.
— Хм. Знаешь, это очень походит на то, как ты решилась пробраться ко мне в спальню, хотя отлично знала, что действуешь вопреки моим ясно высказанным желаниям.
— Разница в том, что я поступила так, чтобы спасти тебе жизнь, — с упреком сказала Иззи. — А ты пытался ее загубить.
— Я знаю, но ведь я не погиб. Я жив, любимая, и теперь я здесь. Разве нельзя начать все сначала?
Она посмотрела на него, взгляд ее был полон печали.
— Не знаю. Что бы ты ни говорил, ты нарушил данное мне обещание. Могу ли я после этого доверять тебе? Как я могу теперь доверять тебе?
Шея и лицо Джеймса покрылись красными пятнами, и он принялся беспокойно ходить из угла в угол, словно тигр в клетке.
— Если я смог простить тебе то, что ты меня соблазнила, то и ты, черт возьми, должна простить мне, что я нарушил обещание, которого я вовсе не нарушал, — сердито заявил Джеймс.
— Но ты не простил меня! — воскликнула Иззи. — Не простил. Если бы простил, не стал бы сейчас попрекать меня этим.
Джеймс резко остановился и начал массировать ладонью основание шеи. Иззи заметила, что волосы у него теперь длиннее, чем были обычно, и местами приобрели золотистый оттенок — выгорели на солнце от долгого пребывания в открытом море. При виде его сильных пальцев она ощутила наплыв желания, ее охватила дрожь, и она почувствовала, что у нее подгибаются колени.
Изабелла неуверенно отступила к креслу, стоявшему рядом с колыбелью, где она часто сидела ночами, укачивая дочку, опустилась в него и не смогла сдержать слез.
— Уходи, — бормотала она. — Пожалуйста, уйди. Чем дольше ты остаешься, тем тяжелее будет, когда ты уедешь. Дни после твоего первого отъезда были мучительны, но они ничто по сравнению с тем, как я чувствовала себя, когда узнала, что ты ранен, когда подумала, что потеряла тебя. — Она разрыдалась. — Если я потеряю тебя в третий раз, это убьет меня. Поэтому, я умоляю, просто уйди.
Опустив голову, Иззи закрыла лицо ладонями и ждала. Какое-то время в комнате стояла тишина. А затем послышались тяжелые шаги Джеймса. Она подумала, что он направляется к ней, что собирается с ней помириться. Но потом вспомнила, что ему нужно пройти мимо нее, чтобы добраться до двери. Каждый его шаг гулко раздавался в тишине, нанося все новые удары по ре израненному сердцу. Так будет лучше, уговаривала она себя. Этого она и хотела, об этом просила. Конечно, обидно, что он так легко согласился уйти, но ведь это никогда не составляло для Джеймса проблемы.
