Он повесил трубку. «Я тебя больше не побеспокою». Несмотря на то что это было лишь эхом того, что она ему высказала, фраза звучала для Наташи шокирующее.
– Во сколько ты уходишь? – спросила она Анну.
– Ричард заедет за мной в полвосьмого.
Наташа рассказала ей о Джоффри и спросила, не сможет ли Анна поговорить с ним от ее имени.
– Только если ты согласишься перенести цветы в свою комнату.
– Хорошо… Скажешь ему… Скажешь… ты подумай, что сказать, – произнесла Наташа, не веря в то, что Анна сможет подобрать что-нибудь подходящее.
Девушки поужинали вместе – такое теперь редко случалось. После того как они закончили, Анна – к Наташиному изумлению – немедленно принялась мыть тарелки.
– Боже мой, любовь превратила тебя в женщину. Когда посуду мыла Наташа, она пускала обжигающе горячую воду и надевала резиновые перчатки.
Анна же совала под горячие струи голые руки, вытаскивала тарелку и терла до чистоты на более прохладном воздухе. Наташа обычно составляла тарелки вдумчиво и аккуратно, чтобы они высыхали как можно быстрее. Анна же наполняла сушилку суетливо, нагромоздив конструкцию, которая шаталась и скользила. Два стакана выпали, но, к счастью, упали в мойку. Анна выкрикнула ругательство. Наташа засмеялась. Анна присоединилась к ней.
– Уйди, – сказала Наташа. – Я сама помою.
– Ничего не изменилось, пойми. Кажется, что это не так – но ты для меня важнее кого бы то ни было на этом свете, включая Ричарда.
– Да, я вижу, что ничего не изменилось. В доме от тебя по-прежнему никакой пользы.
Помывка посуды была закончена, Анна отправилась в душ, а Наташа осталась в одиночестве, чтобы снова ласкать цветы, подаренные ей Джоффри. Она начала думать, слушая, как счастливая Анна поет, что она могла бы предложить Джоффри оставаться друзьями, только друзьями. Если бы он с этим согласился, то мог бы составить ей компанию на вечеринку. Наташа объяснила бы, что хочет встретить там кого-то из знакомых Ричарда, таких же, как он. С хорошо оплачиваемой работой. Она готова была рискнуть, потому что, даже на таких жестких условиях, Джоффри все равно согласился бы с ней пойти, в надежде напомнить ей, как хорошо они друг другу подходят.
Без трех минут семь Наташа услышала, что вода в душе перестала шуметь. Она выглянула из окна гостиной и увидела Джоффри. Он вышел из старенькой крохотной машинки и направился к дому.
Анна вышла из ванной. Волосы она завернула в одно полотенце, а в другое закуталась сама.
– Он уже здесь?
– Нет, – соврала Наташа, стыдясь нарушенного уговора. – Твой нос стал еще краснее – самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это намазать его вазелином.
– Черт! – вскричала Анна.
Грохот в ванной совпал с одиноким стуком во входную дверь.
Наташа свистнула, зажмурила глаза и решительно направилась к двери, сильно удивив Джоффри поспешностью, с которой она ее распахнула. Он улыбался.
– Скажи мне, что это не твоя машина, – потребовала она.
– Эта малышка? Боюсь, что моя. Вроде того.
– В каком смысле «вроде того»?
Джоффри объяснил:
– «Вроде того» относится не к вопросу собственности, а к самой машине. В общем, она видела лучшие дни.
– Думаю, это было в шестидесятые. В субботу мы пойдем на вечеринку…
– Мы?
– Не прерывай пожалуйста, а то я передумаю. Вечеринку устраивает Ричард, бойфренд Анны. Мы пойдем туда как друзья, Джоффри. Это понятно, да? Только как друзья, и ничего более.
Он кивнул, стараясь не улыбаться.
– Заезжай за мной в восемь. Но только не на этой машине. Как ты думаешь, ты сможешь одолжить тот «ягуар» снова?
Джоффри утвердительно качнул головой, не задумываясь – как любой отвергнутый мужчина, которому даровали вторую попытку. Наташа попрощалась и закрыла дверь.
Когда Наташа вернулась от двери, Анна снимала полотенце с головы и расправляла волосы. Даже если бы она засунула полотенце себе в рот, ей трудно было бы удержаться от того, чтобы не заговорить.
– Я ему сказала, что мы могли бы пойти на вечернику Ричарда вместе, но уточнила, что мы пойдем туда только как друзья, чтобы не было никакого недопонимания.
– Друзья!
– У тебя когда-нибудь был мужчина-друг? – спросила Наташа у Анны.
Анна скрутила влажное полотенце в нечто подобное веревке и стегнула концом Наташу.
– Не будь такой дурой! – крикнула она.
– О чем ты?
– Мужчины ничего не понимают в дружбе. Для них женщина-друг – это потенциальная подружка.
Анна снова стегнула Наташу. Та ожидала этого и увернулась.
Анна продолжала:
– Джоффри купил тебе цветы. Он к тебе неравнодушен, он хочет пойти с тобой. А ты сама так уж уверена в том, что он для тебя только друг? Честно?
– Я настроена довести свой план до конца. Я хочу пойти на вечеринку Ричарда и познакомиться с кем-то, у кого хорошая работа. Если это означает, что мне для этого надо взять с собой Джоффри, обмануть его… но я его и не обманываю. Я же сказала ему. Мы будем только друзьями.
– Удачи, – сказала Анна с издевкой и засмеялась, отправляясь в комнату, чтобы подготовиться к предстоящему свиданию с Ричардом.
– Тем не менее я рада, что ты пойдешь, – крикнула Анна оттуда. – Без тебя было бы дерьмово.
На неделе Джоффри зашел к Мелани и Стюарту, чтобы рассказать им о грядущем свидании с Наташей и одолжить костюм. Про «ягуар» он не упомянул.
Субботним вечером Джоффри тянул до последней минуты, прежде чем постучать в их дверь. Он решил, что до их особняка он пробежится, чтобы выглядеть взмокшим, словно он в панике. На самом деле тугой воротничок рубашки заставил его вспотеть по-настоящему. Только когда Джоффри услышал звук открываемой двери, он почувствовал приближение катастрофы: «ягуара» рядом с домом не было. Беспокойство оказалось безосновательным, когда Мелани и Стюарт возникли на пороге.
– Джофф? – спросила Мелани. – Ты разве не встречаешься с Наташей? Ты же опоздаешь!
Он повторил хорошо отрепетированную ложь:
– Никогда не догадаетесь, что случилось. Чертова машина – она не заводится. Что бы я ни делал – все без толку. Не заводится, и все тут.
Стюарт подозрительно быстро упомянул про «ягуар».
– Мы бы с удовольствием дали тебе нашу машину, приятель.
– Здорово!
– Но мы отвезли ее в сервис нынче утром, до вторника.
– Сервис? Вторник? – Джоффри начал заикаться. Мелани произнесла:
– Если бы ты попросил пораньше, на неделе… Этот костюм чудесно на тебе сидит, Джофф.
