И вот однажды, промозглым осенним вечером, в мастерскую Егора Д. заглянула и ваша покорная слуга, вооруженная блокнотом с вопросами и заряженным диктофоном.
Почему-то я ожидала увидеть человека, в лицо которого уже въелась несмываемая печать баловня судьбы. Снисходительного творца в рваных дизайнерских джинсах и экстравагантных кедах, который гнусаво предложит мартини, а потом будет часами распинаться о своем вкладе в мировое искусство.
Однако Егор Д. выглядел так, словно в его жизни имела место быть некая загадочная роковая трагедия. В копне его брюнетистых волос то тут, то там виднелись белоснежные пряди – в сочетании с юным возрастом (едва ли ему могло быть больше тридцати) это производило странноватое впечатление. На его лбу, между ярко-голубых, почти синих глаз, вечной тенью пролегла глубокая морщинка. А еще – улыбаясь, он немного кривил рот, словно прося у кого-то невидимого прощения за невольно возникшую положительную эмоцию. Впрочем, улыбался он крайне редко.
Одним словом – демоническая личность.
– Вы Саша, да? Из «Новостей Москвы»?
– Ээээ… да, – улыбнулась я, растерявшись, ибо роковые мужчины всегда выбивали почву из-под моих ног.
Он посторонился, чтобы я могла пройти.
– Не обращайте внимания на беспорядок. Туфли можно не снимать.
Егор угостил меня чаем. К моему визиту он подготовился заранее – на рабочем столе были аккуратно сложены кошельки и сумочки.
– Можете все рассмотреть. Это все то, над чем я сейчас работаю.
Я взяла в руки одну из сумочек, похоже, авторства дома моды Гуччи, хотя лейблы и были аккуратно срезаны. Он перехватил мой удивленный взгляд и присел на краешек стола.
– Да, я сам ничего не создаю, это не секрет. Я, если можно так выразиться, аранжировщик. Работаю с теми вещами, которые приносят клиенты. Бывает, покупаю интересные модели сам.
– Вы не против, если я включу диктофон?
– Диктофон – это каменная стена. Включайте, – кивнул он.
Я не пошевелилась. Было в нем что-то такое… Как он смотрел, как говорил… И эта странная манера улыбаться… С ним невозможно было спорить.
Выбирая между интуицией и профессионализмом, я предпочла первое. В конце концов, неформальная беседа – это высший пилотаж.
Стульев в его мастерской не было. Жестом он указал на краешек стола, куда я и взгромоздилась, чувствуя себя неловко под его пристальным изучающим взглядом. А посмотреть было на что: девушка в юбке мини, карабкающаяся на высокий стол. В конце концов я положила на колени рабочий блокнот – чтобы хотя бы приличия ради скрыть обезоруживающую наготу своих бедер от его беззастенчивого, как у медика, взгляда.
Егор присел рядышком и вопросительно на меня посмотрел. Мне показалось, что в его глазах солнечными зайчиками пляшет затаенная насмешка. Будто бы ему все про меня известно: и то, что мне по большому счету наплевать на его татуированные сумки, и то, что он сам произвел на меня неизгладимое впечатление, и то, что я в свои тридцать все еще одинока, и то, что я смущаюсь, когда на меня так смотрят, хоть и пытаюсь это скрыть… Да нет, ерунда, наверное, мне кажется.
– Что ж… Начнем интервью, – у меня внезапно сел голос, так что вместо мелодичной фразы получилось какое-то невнятное карканье. Пришлось судорожно прокашляться. Черт, это определенно не мой день.
– К чему весь этот официоз, – улыбнулся Егор, – интервью – не интервью… Давайте просто поговорим. Хотя понятия не имею, о чем вам рассказать, Саша. Сумками я занимаюсь совсем недавно. И пусть я стал знаменит именно ими, но на самом деле мне больше нравится работать с живыми людьми.
– Но, насколько мне известно, вы недавно закрыли тату-салон.
– Да, – печально кивнул он, – у меня была своя студия, здесь же… много клиентов, со мной еще работал напарник. Но сейчас… Столько заказов, что на все уже не хватает времени.
– То есть вы сделали выбор в пользу денег? – понимающе улыбнулась я.
– Никогда не думал, что буду столько зарабатывать на татуировках. Рисунок на сумочке стоит в десять раз дороже, чем рисунок на человеческой коже… Кстати, у вас есть татуировки, Саша?
Я кивнула и вытянула ногу, чтобы дать ему возможность рассмотреть орнамент на моей щиколотке. Егор плавно, по-кошачьи, соскользнул со стола и присел у моих ног. Я и глазом моргнуть не успела, как моя нога оказалась зажатой в его ладонях. Егор приблизил к щиколотке лицо, а я… покраснела, но, надеюсь, что он этого не заметил – в мастерской было не то чтобы очень светло.
– Топорная работа. – Наконец поднял глаза он. Глаза были грустными. – А еще рисунки есть?
Я пожала плечами. Не раздеваться же мне, чтобы удовлетворить его любопытство.
– Как-нибудь в другой раз.
– Только не говорите… Моя родная сестра сделала татуировку на лобке, – усмехнулся Егор, – кошачью мордочку. Это так пошло.
– Ладно, смотрите, – повернувшись к нему спиной, я подобрала волосы наверх.
И сразу же почувствовала на своей шее его танцующее дыхание. Черт, почему этот мужчина производит на меня такое впечатление? По сути, его уловки банальны, его тактика предсказуема… И все-таки… Когда он прикоснулся к кошачьему глазу на моей шее, я вздрогнула.
– Саша… А хотите, я сделаю вам подарок? – тихо спросил Егор.
– Подарок? – удивленно обернулась я, походя подумав, что от модной татуированной сумочки, которая едва ли будет когданибудь мне по карману, я бы уж точно не отказалась.
– Татуировку, которая будет отличаться от того, что у вас есть. По-настоящему выдающуюся работу.
– Вообще-то… Я не собиралась больше делать тату, – растерялась я, – это как-то несолидно. Мне тридцать, а у меня все тело разрисовано.
– Думаете, без татуировок вы бы выглядели солиднее? – поддразнил он. – Соглашайтесь. Я почти никому такого не предлагаю.
– Но вы же… Вы же сами сказали, что больше не занимаетесь людьми. Только сумочками.
– Оборудование-то у меня осталось. И для друзей всегда можно сделать исключение… Нет, я вас не уговариваю. Просто даю вам шанс на настоящее приключение. Да и для статьи такой опыт не помешает.
Уж не знаю, как ему это удалось, но он меня уболтал.
– Только я не буду спрашивать тебя, какой рисунок ты хочешь, хорошо? – обезоруживающе улыбнулся Егор. – Давай это будет просто орнамент. Красивый орнамент на твоем… скажем, плече.
Я облегченно вздохнула – если бы в лучших традициях неумелого донжуана он предложил бы в качестве поля для экспериментов мою ягодицу, я бы точно, нахмурившись, пошла на попятную.
– Договорились. – Мое сердце билось гулко, ровно. Что же я за человек такой, почему я вечно плыву по течению?
Я скинула рубашку, гордо продемонстрировав алый wander-bra, и уселась в кресло, притулившееся в уголке. Это было специальное медицинское кресло, чем-то напоминающее стоматологическое, только без бормашины. Егор надел резиновые перчатки и очки, направил на меня луч яркой лампы-лупы. Отточенными движениями профессионала он в две минуты подготовил рабочее место – достал краску, кальку, зарядил татуировочную машинку.
