Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Впервые с тех пор, как мы побывали у Лабазниковых, я почувствовала, что проголодалась. Проголодалась, устала и намерзлась, несмотря на огромное количество неполезной еды, которую мы съели за все время путешествия, несмотря на то что каждый вечер я врубала на полную мощь гостиничные обогреватели, несмотря на адреналин и кофеин, которые теперь текли в моих венах вместо крови. Мне хотелось наесться теплого хлеба, закутаться в одеяло и лечь спать. Мне хотелось съесть целый черничный пирог. Наверное, я тосковала по дому, непонятно только, по какому такому дому. По дому, которого не было.
В понедельник сбитая с толку библиотекарша и очень странный ребенок съели шоколадный батончик, немного чипсов «Принглс», жирную пиццу пепперони, два чизбургера и выпили банку колы. Но продолжали ехать вперед.
Во вторник они съели шесть пончиков с сахарной пудрой, два бледных салата из фастфуда, равиоли с соусом маринара и выпили украденную бутылку дорогого шираза. Но продолжали ехать вперед.
В среду они съели две тарелки яичницы, один сэндвич с помидорами, салатом и беконом с воткнутыми в него кудрявыми зубочистками, одну кесадилью, несколько прихваченных в ресторане мятных леденцов, а также выпили шесть стаканов апельсинового сока, два больших стакана колотого льда со вкусом вишни и выкурили одну сигарету. Но продолжали ехать вперед.
В четверг они съели два пончика, двенадцать шоколадных печений «Орео», два сэндвича с индейкой, спагетти с фрикадельками и чесночный хлеб Марты Лабазниковой и выпили стаканчик апельсинового сока с двумя пакетиками сухих сливок «для консистенции» и очень много кофе. Но продолжали ехать вперед.
В пятницу они съели немного канадского бекона, яичницу-болтунью с овощами, сыр, хлеб, джем, арахисовое масло, салями, горчицу, а также выпили молоко и пиво (очевидно, именно так завтракают русские люди, когда попадают в Америку) и чуть позже добавили к этому два молочных коктейля, четыре тайленола и немного «эм-энд-эмсов». В ту ночь они чувствовали себя препаршиво.
На следующий день была суббота. Они выпили два натуральных смузи из свежей зелени и почувствовали себя немного более здоровыми, чем накануне.
Вот, собственно, и все. Они так и не смастерили себе непробиваемый кокон.
И не сумели превратиться во что-нибудь другое.
И улететь куда-нибудь далеко-далеко им тоже не удалось.
Мы договорились чуть раньше, что на этот раз в целях экономии снимем одну комнату на двоих, но для этого мне пришлось пообещать Иэну, что я не буду заставлять его выключать свет на прикроватном столике и ложиться спать. Я быстро убедила себя, что, если я предстану перед судом, будет не так уж и важно, ночевали ли мы в отелях вместе или порознь. К тому же оказалось, что снимать одну комнату на двоих намного проще: разговорчивая женщина за стойкой регистрации решила, что Иэн приходится мне сыном, и спросила у него, в каком он классе и как называется его школа. («Школа Святой Марии при Церкви Бога», — ответил Иэн и долго гордился своим ответом, приговаривая: «Вот это круто! Теперь она подумает, что я католик!»)
В восемь тридцать, когда мы поужинали и съели две полные корзинки бесплатного хлеба, я отвела Иэна в номер, а потом решила, что больше всего на свете сейчас мне хочется спуститься обратно и напиться. Конечно, не до такого состояния, чтобы начать рассказывать всем подряд, чем я здесь занимаюсь, но до такого, чтобы хотя бы на минуту-другую перестать думать, что происходит сейчас в Ганнибале, зачем Рокки звонил Гленну, что Лорейн сказала полиции и сидят ли у нас на хвосте Дрейки в полицейской машине. Иэну я сказала, что отлучусь, чтобы воспользоваться местным телефоном и сделать важные звонки.
Я села у дальнего края барной стойки, достала из сумочки небольшой блокнот на пружине и ручку и положила их перед собой — верный способ отгородиться от дружелюбных незнакомцев. Я развернула табурет так, чтобы видеть весь зал. Мужчины здесь были ужасно худыми, а женщины носили кофты из флиса чуть ли не до колен. За барной стойкой стояла та же самая дама, которая нас регистрировала. Она была одета в просторную синюю кофту с вышитой на левой груди желтой птицей. Я заказала водку с тоником и сразу попросила повторить. В дальнем углу бара сидел человек, который казался нездешним. Мне не было видно его лица — только зализанные назад черные волосы и темный пиджак. Я попыталась наклониться немного вбок, чтобы рассмотреть его получше, но лица все равно не увидела, а увидела только тарелку с куриными палочками, которая стояла перед ним нетронутая, и лежавшую рядом с тарелкой очень дорогую модель мобильного телефона. Я как можно медленнее повернулась к окну, выходившему на освещенную уличным фонарем стоянку, посыпанную гравием. Там стояла моя машина, но не на том месте, где я ее оставила. И номера у нее тоже были не мои. Номера были штата Пенсильвания, с этим их изображением краеугольного камня посередине[69].
Мне захотелось убежать, сесть за руль и умчаться в другой штат, в другую страну или на другую планету, но, пожалуй, трудно было придумать что-нибудь глупее, чем отправиться будить Иэна и у всех на глазах вместе с ним поспешно покинуть гостиницу. Чего-то более умного я придумать не смогла, поэтому решила закурить. Я дрожащей рукой поднесла зажигалку к сигарете, но тут ко мне суетливо подбежала барменша.
— Дорогуша, прошу прощения, — сказала она. — Мы теперь в списке объектов исторического наследия, и у нас тут запретили курить.
Мужчина, сидевший рядом со мной, заговорил заплетающимся языком:
— Прям начнешь мечтать, чтобы нас все-таки захватили эти аферисты.
Пробормотав это, мужчина очень странно посмотрел на меня. Что означал его взгляд? «Я офицер полиции в штатском, и под пиджаком у меня оружие»? Или: «Я видел вашу фотографию на стене в почтовом отделении»?
— Я тут слышал про одного из этих аферистов — не про вас ли? — спросил он.
Конечно про меня. Я вынула незажженную сигарету изо рта, испугавшись, что сейчас ее проглочу.
— Ты слышал про анархистов, а не про аферистов, Джейк. — Барменша улыбнулась мне и пошла к другому концу барной стойки. Она уже слыхала эту пьяную болтовню.
У Джейка была густая борода, и он был единственным толстым человеком в этом помещении. Одет он был натуральным образом в рубашку лесоруба, как будто играл в массовке фильма про Вермонт, и его роль заключалась в том, чтобы бесконечно стоять на заднем плане и врезать в кленовые деревья краники для добычи сока.
— Я тут проездом, — сказала я, решив не вызывать подозрений слишком длинными объяснениями.
Джейк хмыкнул.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
