— Ты не хочешь присутствовать при этом? — осведомилась Пия.
— Я поеду в Кенигштайн и наведу в зоомагазине справки о Фрауке Хиртрайтер, — сказал Оливер, не замечая удивления Пии. — Объявите ее и принадлежащий ей автомобиль в розыск. Как только появятся какие-нибудь новости, сразу звоните мне. Увидимся завтра утром.
Было около пяти, когда Боденштайн перешагнул порог «Рая для животных» на Кирхштрассе. Целых четверть часа он просидел в автомобиле, борясь с собой.
Вдруг Ника подумает, будто расспросы о Фрауке лишь благовидный предлог, пусть даже это и было бы ему безразлично? Безусловно, он хотел увидеться с ней, хотя и боялся этой встречи. Интересно, что она думает о нем после того, как вчера он предстал перед ней в столь плачевном виде? Боденштайн привык быть хозяином положения, а вчера он им явно не был. Образ Ники прочно ассоциировался у него с воспоминаниями об этих ужасных событиях. Ему не следовало разговаривать с ней. Нужно было преодолеть смятение чувств и внести в них ясность. Может быть, он просто испытывал к ней чувство благодарности, или желание увидеть ее имело какую-то иную причину?
Подойдя к стеклянной двери, Оливер остановился, сделал глубокий вдох и вошел в магазин. Раздался звон дверного колокольчика, и спустя несколько секунд за прилавком появилась Ника. По ее лицу пробежала радостная улыбка, и он был уверен, что ему это не показалось. Между ними, вне всякого сомнения, возникла какая-то связь, и она тоже чувствовала это.
— Привет, — произнес он с некоторым стеснением. Ее лицо без малейших признаков косметики выглядело скорее строгим, даже суровым, нежели красивым. Нос казался слишком крупным, рот — слишком широким, но было в ней что-то особенное, своеобразное. Он испытал облегчение, поскольку в глубине души опасался, что при свете дня она ему не понравится. Однако Оливеру нравилось даже ее не совсем обычное одеяние: потертое джинсовое платье, бесформенная хлопчатобумажная куртка и гимнастические тапочки на босу ногу. Судя по всему, кокетство не принадлежало к числу выдающихся качеств ее характера.
— Привет, — сдержанно ответила Ника. — Как ваши дела?
— Спасибо, хорошо. — Он вспомнил слова, которые собирался сказать ей: Вы спасли мне жизнь. Никогда этого не забуду. Я у вас в неоплатном долгу.Теперь они казались ему высокопарными и банальными.
— Рада слышать. — Его смущение передалось ей, и она мгновенно посерьезнела. — Чем могу быть вам полезной?
Боденштайн взял себя в руки.
— Мы разыскиваем Фрауке Хиртрайтер, — сказал он. — Вы не знаете, где она может находиться?
— К сожалению, нет. — Ника сокрушенно покачала головой. — Ее автомобиля весь день нет на месте, и сама она не объявлялась.
— Не говорила ли она вам вчера что-нибудь? Когда вы видели ее в последний раз?
— Вчера, около полудня. Ваш отец позвонил сюда и сказал, что Людвиг мертв, — ответила она. — После этого Фрауке тут же покинула магазин и уехала. С тех пор я ее больше не видела. Возможно, Рики знает больше.
Поймав его вопросительный взгляд, она добавила:
— Фридерике Францен, владелица «Рая для животных».
Она не задавала вопросов, очевидно не интересуясь, по какой причине полиция ищет Фрауке. Что это — тактичность или безразличие? Или же ей было известно местонахождение Фрауке? Черт бы подрал эту его постоянную подозрительность!
— Ну да. Подруга Яниса Теодоракиса. — Боденштайн понимающе кивнул. — Кстати, моя коллега принимает вас за его уборщицу.
Ника улыбнулась, и вокруг ее глаз разбежались тонкие, едва заметные морщинки.
— Не знаю, что заставило меня назваться уборщицей, — призналась она. — Вероятно, просто немного испугалась, увидев вдруг на пороге сотрудников уголовной полиции. Я к подобному не привыкла.
— Кто же вы тогда? — спросил Боденштайн, и на его лице тоже появилась улыбка.
— Пару месяцев назад я сняла у Рики и Яниса комнату в их доме, — сказала Ника. — С Рики мы дружим еще со школы. Прошлой зимой у меня возникли некоторые проблемы… я немного переутомилась… Она и предложила мне пожить и поработать у нее.
— И через нее вы познакомились с моими родителями. — Это было скорее утверждение, нежели вопрос, но Ника ответила.
— Совершенно верно. Для моих друзей, кроме общественного инициативного комитета, как будто ничего больше и не существует. Янис только и говорит об этом. — Она закатила глаза и вздохнула. — И мне приходится участвовать во всем этом, чтобы не показаться невежливой.
Неожиданно Оливеру стало с ней легко и просто. Она вела себя вполне естественно и, казалось, нисколько не тушевалась в присутствии сотрудника уголовной полиции, коим он являлся. Боденштайн немного осмелел.
— Не пойти ли нам куда-нибудь выпить по чашке кофе?
Она взглянула на него с изумлением. С замиранием сердца он наблюдал за тем, как на ее лице расплывается улыбка. Точно так же, как тогда у Инки. Сначала засветились глаза, потом образовались две очаровательные ямочки на щеках, и наконец раздвинулись уголки губ.
— Почему бы и нет? Посетителей сегодня совсем мало, можно закрыть магазин и пораньше.
Спустя несколько минут они сидели в «Чибо» в пешеходной зоне. Заказав два латте маккиато, Оливер вдруг осознал, что рассказывает Нике о себе. Как он дошел до того, что стал рассказывать незнакомке о своем рухнувшем браке? Ему было свойственно очень медленно сближаться с людьми, и сразу о своей личной жизни он никогда ни с кем не говорил. Внимание, с каким слушала его Ника, чрезвычайно льстило ему. Время от времени она задавала вопросы, но не перебивала его и не приводила примеры из собственной жизни. Что именно в ней производило на него такое впечатление? Глаза, редкий цвет и необычную яркость которых ему не доводилось видеть прежде? Манера слушать, слегка склонив голову набок? Смущенная и словно чуть удивленная улыбка? Она ни разу не отвела взгляда в сторону. Ничего подобного с ним никогда еще не было. При этом Ника не принадлежала к тому типу женщин, которому он на протяжении всей своей жизни отдавал предпочтение: хрупкая, застенчивая, похожая на девочку. В ней совершенно отсутствовала выраженная уверенность в себе, так импонировавшая ему в Козиме, Николь, Инке и Хайди.
Боденштайн напрочь забыл о Фрауке Хиртрайтер, Пии и работе и вернулся в реальность только тогда, когда метрдотель вежливо, но решительно попросил их покинуть заведение, поскольку оно уже закрывалось.
— Я и не заметила, как пролетело время, — сказала Ника и смущенно улыбнулась. Они стояли на улице в пешеходной зоне, и момент расставания неуклонно приближался. — У вас… у вас наверняка есть более важные дела, нежели пить со мной кофе.
У Оливера действительно имелось много дел, но ничто не было для него сейчас важнее общения с ней. Работа, всегда стоявшая для него на первом месте, могла сегодня и подождать. За последние два часа его мобильный телефон звонил не меньше десяти раз, но он не обращал на него внимания и не испытывал при этом угрызений совести.
