– Может, сюда?.. – остановилась у входа в «Ибицу» Женя.
– Да тут как-то места мало… Идем в «Помпею».
– Я вообще-то латинос люблю… – сказала Женя, наконец поворачиваясь. – Ладно, идем послушаем, что там…
Когда они подошли к «Помпее», там все сотрясалось от «It’s my life».
– Старье! – наморщила носик Женя и, несмотря на протесты Логинова, поволокла его дальше.
Дальше, у огромной непонятно чьей головы со светящейся пастью, толпились малолетки. За головой что-то пронзительно ухало, звенело и дребезжало.
167
На палубе «ПК-488» на специальной площадке на носу лежали несколько навесных крановых приспособлений – разнокалиберные трапеции с крюками по углам, пара электромагнитов, а также два ковша вроде тех, что используются в землечерпалках. Один ковш был огромный, размером с небольшой грузовик. А вот второй в самый раз – чуть побольше письменного стола. На верхней поверхности одной из его захлопывающихся вниз челюстей имелся ремонтный лючок с откидной крышкой – достаточный для того, чтобы в него мог пролезть человек…
– Его подцепим! – оглянулся на Дрона Кащеев. – Понял?
Тот восхищенно кивнул – лучшую защиту от пуль трудно было придумать. Григорий Васильевич быстро прошел к пришвартованному у носа «ПК-488» катеру и спрыгнул в него, скрывшись в тени.
– Держи! – услышал Дрон. – Только не свети!
Парень наклонился и взял протянутые Кащеевым помповое и подводное ружья. После этого Кащеев забросил на борт крана сумку и быстро выбрался следом. У ковша он остановился, забрал у Дрона подводное ружье и протянул ему извлеченную из сумки пачку патронов к помповику.
Дрон вопросительно посмотрел на Григория Васильевича. Тот, небрежно забросив сумку в люк ковша, разогнулся и сказал:
– Они нас видели, Дрон… Ты же не хочешь, чтобы твою фотографию повесили в разыскном листе Интерпола?.. Идем! – доведя парня до надстройки, Кащеев хлопнул его по плечу: – Давай! Отведи их в самый низ… И там! Но гляди, чтоб наверняка, патронов не жалей! А я пока тут покараулю!
Дрон посмотрел в глаза Кащееву и понял, что спорить бесполезно. Вздохнув, он развернулся и, ссутулившись, двинулся к двери.
Когда Дрон исчез в надстройке, Григорий Васильевич какое-то время прислушивался. Лишь убедившись, что парень повел вахтенных «ПК-488» по трапу в трюм, он быстро направился к борту. Наклонившись, Кащеев сориентировался и вскоре оказался над нишей пирса, в которой лежал акваланг.
Спрыгнув, Григорий Васильевич сунул аппарат в заранее припасенный большой пакет, следом положил ласты. Подняв пакет на борт, Кащеев отнес его в ковш и прикрыл сверху сумкой. Теперь он был готов к любому развитию событий. Даже к тому, что на борт «ПК-488» ему возвращаться будет нельзя…
Чтобы не вызвать никаких подозрений, Григорий Васильевич тут же прошел к надстройке. Вскоре из двери вынырнул Дрон. Глаза парня были стеклянными, от него пахло порохом и кровью.
– Порядок?.. – спросил Кащеев.
– Да!.. – сказал Дрон, глядя куда-то поверх его плеча.
Он был слишком возбужден случившимся и ни о чем не догадывался: ни об акваланге, ни о том, что сегодня, пока Дрон ездил за своей «девяткой», Кащеев успел и доли Дрона с Димоном, и свои деньги перенести в стоящую на охраняемой стоянке неподалеку от Аркадии неприметную машину. Потому что, как бы ни прошла сегодняшняя операция, в свою одесскую квартиру Кащеев возвращаться уже не собирался. Когда ФСБ наступает тебе на пятки, долго засиживаться на одном месте вредно для здоровья…
168
Для простых смертных въезд на авто в Аркадию был закрыт. Для смертных с удостоверениями, а также для тех, кто имел несколько лишних купюр с портретами американских президентов, прокатиться на машине вдоль моря никаких проблем не составляло.
Где-то в начале одиннадцатого на мостике перед «Ибицей» появился белый и очень большой «Лексус». Практически бесшумно он подкатил к входу. Стоявшая при входе в «Ибицу» обслуга дружно повернула головы. Однако «Лексус» просто пропустил строй бело-красных китаянок и неслышно устремился дальше. Перед поворотом к «Помпее» он снова притормозил. Красный свет блок-фар осветил престижный номер с надписью «СТРАЙК».
Примерно минуту спустя «Лексус» остановился напротив аллейки, ведущей к входу в клуб. Из машины выбрался, как обычно, просто одетый Страйк, а потом появились две его фемины. Фемины Страйка были одеты сложно – в какие-то хламиды, свисавшие складками и живо напоминавшими концертные костюмы ранней Пугачевой, когда она еще не решалась надевать мини-юбки и косила под монашку ордена кармелиток.
