Был час дня, когда майор Вернер Пласкат добрался до своего штаба в Этрехеме. Тот, кто протиснулся в дверь, был мало похож на человека, которого офицеры знали как своего командира. Пласкат весь трясся. Он смог только произнести: «Бренди, бренди». Когда принесли стакан, Пласкат едва смог поднести его ко рту.
Один из офицеров сказал: «Американцы высадились». Пласкат махнул рукой. У офицеров его штаба, которые окружили своего командира, была одна проблема. Они доложили Пласкату, что на батареях скоро кончатся снаряды. Они сообщили об этом в штаб полка, и подполковник Окер сказал им, что боеприпасы уже везут. Но на данный момент их еще не подвезли. Пласкат позвонил Океру.
– Они на подъезде, – ответил Окер.
Спокойствие подполковника вывело Пласката из себя.
– Когда? – закричал он. – Когда их доставят? Вы не знаете, что здесь творится!
Через десять минут Пласката подозвали к телефону.
– У меня плохие новости, – сказал Окер, – машины со снарядами взорвались. Тебе что-нибудь подвезут к вечеру.
Пласкат не удивился. Он по собственному опыту знал, что по дорогам ничто не может двигаться. Он также понимал, что при том темпе, в котором стреляют его орудия, снарядов до вечера не хватит. Вопрос был в том, кто раньше доберется до батарей: американцы или боеприпасы. Он отдал приказ на батареи готовиться к ближнему бою и пошел без всякой цели из штаба. Внезапно он почувствовал себя никому не нужным и одиноким. Ему хотелось знать, где его Харас.
Глава 8
К этому времени британские солдаты, которые первыми вступили в бой в день «D», удерживали мосты через Орн и Канский канал в течение уже более тринадцати часов. Спустившиеся на планерах десантники на рассвете получили подкрепление из парашютистов, но их общая численность в результате минометного, автоматного и пулеметного огня постоянно уменьшалась. Майор Ховард и его солдаты отбили уже несколько не очень мощных контратак. Сейчас уставшие десантники, сидя на захваченных немецких позициях по обе стороны моста, с нетерпением ждали подхода главных сил со стороны моря.
Сидя в стрелковой ячейке около моста через Каннский канал, рядовой Билл Грей снова посмотрел на часы. Коммандос лорда Ловата опаздывали почти на два часа. Он не мог понять, что могло случиться на морском берегу. Он не мог представить, что на берегу могло быть хуже, чем тут, у моста. Он боялся поднять голову; ему казалось, что с каждой минутой снайперы стреляют точнее.
Стрельба на какое-то время прекратилась, и в тишине лежащий рядом с Греем рядовой Джон Вилкес сказал:
– Знаешь, я, кажется, слышу волынку. Грей с усмешкой ответил:
– Ты, наверное, просто оглох.
Прошло несколько секунд, и Вилкес снова сказал:
– Точно, я ясно слышу волынку. Теперь ее услышал и Грей.
По дороге самоуверенно шли «зеленые береты» Ловата. Билл Миллин с волынкой шел во главе колонны. С обеих сторон стрельба прекратилась: солдаты наблюдали неожиданное представление. Но замешательство быстро прошло; когда коммандос вступили на мост, немцы снова открыли огонь. Билл Миллин вспоминал: «Мне повезло, что в меня не попали, но я почти не слышал свою волынку». На середине моста Миллин обернулся, чтобы посмотреть на лорда Ловата. «Лорд спокойно шагал сзади, как будто прогуливался по своим владениям, – рассказывал Миллин. – Он сделал мне знак, чтобы я продолжал играть».
Несмотря на стрельбу, парашютисты вышли из укрытий, чтобы приветствовать коммандос. Ловат извинился «за то, что опоздал на несколько минут». И хотя пройдет еще не один час, прежде чем к десантникам подойдут основные силы британцев, приход отряда Ловата сильно поднял боевой дух оборонявших мосты. Красные и зеленые береты являли собой большую силу. Девятнадцатилетний Билл Грей почувствовал себя «на несколько лет моложе».
Глава 9
В этот решающий для Третьего рейха день, когда Роммель мчался в Нормандию, а его командиры безуспешно пытались остановить атаки союзников на всем фронте вторжения, все зависело от бронетанковых сил: 21-й дивизии, дислоцированной за пляжами британской зоны вторжения; 12-й дивизии СС и дивизии «Панцер Лер»; две последних были резервом Гитлера.
Фельдмаршал Роммель смотрел на белую ленту дороги и подгонял водителя: «Скорее! Скорее!» Мотор взревел, когда Даниел придавил педаль. Два часа назад они проехали Фрейденштадт. За это время Роммель не произнес ни слова. Его адъютант капитан Ланг сидел на заднем сиденье. Он никогда раньше не видел своего начальника в таком подавленном состоянии. Ланг хотел поговорить о вторжении, но было видно, что Роммель не расположен к разговору. Вдруг Роммель обернулся и сказал, обращаясь к Лангу: «Я всегда бывал прав, всегда». Потом он снова стал смотреть на дорогу.
21-я бронетанковая дивизия не могла проехать через Кан. Командир танкового полка полковник Герман фон Оппелн-Брониковски ездил в своем «фольксвагене» вдоль танковой колонны. Город был разрушен. Некоторое время назад его бомбили; авиация союзников поработала на славу. Улицы были завалены обломками. Полковнику казалось, что «все жители собирались покинуть город». Улицы были забиты мужчинами и женщинами на велосипедах. Надежды на то, что танки смогут пройти, не было никакой. Брониковски решил вернуться и обойти город. Он знал, что на это уйдут часы, но другого выхода не было. Его беспокоил вопрос, где находится полк, который должен будет поддержать его танки, когда он обойдет Кан.
Девятнадцатилетний рядовой Вальтер Хермес из 192-го полка 21-й дивизии никогда раньше не был в таком приподнятом настроении. Это была удача. Он пойдет против британцев! Хермес оседлал мотоцикл и рванул с места. Они ехали в сторону берега, где должны были, соединившись с танковым полком, сбросить британцев в море. Все были в этом уверены. Рядом с Хермесом ехали его друзья: Тецлау, Маттуш и Шард. Они предполагали, что британцы должны были атаковать их еще раньше, но этого не случилось. Странно было то, что они еще не встретили свои танки. Хермес решил, что танки могут быть где-то впереди. А может быть, они уже атакуют противника на берегу. Хермес уверенно вел свой мотоцикл вперед к участку берега длиной 8 миль между плацдармами «Юнона» и «Золото», еще не занятого британскими подразделениями. Используя этот участок, танки могли легко ударить по британским войскам и поставить под угрозу срыва всю операцию союзников. Но о существовании этого участка полковник фон Оппелн-Брониковски ничего не знал.
