Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Бросились вслед, продолжая рычать и скалиться. Девка приостановилась, закурила, закашлялась, пошла быстрее.
Ебосан страшно мешал Ивану. Из-за этого девка немного оторвалась от преследования. Но не воспользовалась этим – вместо того, чтобы юркнуть в подъезд, плюхнулась на скамейку рядом с каким-то пьяницей.
Иван рыкнул на ебосана и изготовился к нападению. Сгрести девку, втащить в подъезд и уж там…
Ебосан ответил утробным ворчаньем.
А затем возникло новое препятствие: пьяница поднялся на ноги, невидяще уставился на Ивана налившимися кровью глазами и выкрикнул что-то бессмысленное.
«Однако в этом тоже сила, – ощутил абасы. – Не его сила, чужая, но есть. Кто такой, не пойму… Двое на одного, не справлюсь. С одним ебосаном, может, совладал бы…»
Иван не сомневался, что пьяница станет помогать его противнику. Впрочем, ебосан, видимо, думал так же.
Соперники начали отступать.
На пустыре Иван наконец дал выход своей ярости. Он прыгнул на врага, нанес убийственный удар. Ебосан, однако, оказался умелым бойцом – уклонился и ударил навстречу.
Оба хрипло закричали, взметнулся вихрь, в который некстати занесло ни в чем не повинного прохожего – как ни странно, такого же узкоглазого.
«Этот ни при чем, – определил Иван. Откуда-то вдруг всплыло слово: – Удмурт, однако. – За ним другое: – Или киргиз. У, путается под ногами, собака! Понаехали!»
Он пнул прохожего – просто со злобы. Тот жалобно заверещал. Ебосан вытолкнул несчастного из вихря и, высоко подпрыгнув, ударил Ивана ногой в голову. Абасы покачнулся, но устоял. И, пригнувшись, кинулся на врага, целя головой в нос.
Схватка продолжалась, не принося решительного результата. Снова попался под руку удмурто-киргиз, который, вместо того чтобы убежать, решил, что его обидели и необходимо отомстить. Дурак, ох дурак…
Вокруг стали кричать, звать милицию. Потом заголосила сирена.
– Мне это ни к чему, – тяжело дыша, проговорил ебосан. – Но мы еще встретимся, – угрожающе добавил он.
Иван прохрипел проклятие. Милиции он не боялся, а вот мелькнувший в толпе боканон и непонятный пьяница, приближавшийся к ним, обеспокоили. Что ж, встретимся…
Противники скользнули в разные стороны и растворились в темноте. Милиции достался только задиристый то ли киргиз, то ли удмурт. Именно в нем очевидцы почему-то опознали зачинщика драки.
– Понаехали! – орали в толпе. – Спасу от них нету, даже по пустырю спокойно не пройти!
Позже, уже почти ночью, Иван вернулся к дому, в котором скрылась та девка с раскосыми глазами. Скамейка пустовала. Короткими чуткими ноздрями абасы втянул в себя воздух и понял, что опоздал. Ебосан прокрался к цели раньше его.
Иван разыскал во дворе местечко потемнее – вот тут, у песочницы, – и принялся ждать утра. День получился совсем плохой, но утром – утром он отыграется. Не будь он абасы. Ох, как он помучает эту тварь! Высшим понравится…
А потом – уйдет из Москвы. Куда-нибудь, где дикие звери.
4
Маша хотела закричать, но не сумела. Правда – как в кошмаре…
– Не бойся, – сказал непрошеный гость. – Вреда тебе не причиню. Наоборот…
Слабый свет падал на него из-за окна. Вроде бы обычный человек, не молодой, не старый. Одет неброско – черные джинсы, черная футболка, черные кроссовки. Сложен хорошо – крепкий, широкоплечий. Как его – Тоси, кажется?..
Все бы хорошо, только вот страшно безумно… И одновременно – снова накатывает уже привычное вожделение…
«Конец мне», – подумала Маша.
– Не бойся, – повторил Тоси. – Вот, смотри.
На месте, где он стоял, на мгновение вспыхнул яркий столб света, а когда этот свет погас, гость выглядел уже по-другому. Вроде бы тот же, но выше ростом, моложе, красивее, в черном шелковом кимоно и босиком.
Он сложил ладони, почтительно поклонился Маше, подошел к кровати, встал на колени.
– Не бойся, – сказал Тоси в третий раз и взял Машу за руку.
– Кто вы? – выдавила девушка. – И как сюда попали? Высоко же…
– Высота не проблема, – усмехнулся гость. – А кто я? Ты не узнала?
– Узнала… Вы в павильон приходили. Сказали, как вас зовут. А потом преследовали…
– Значит, не узнала. Или просто не слышала никогда про нас. Я ебосан. Да, пожалуй, не слыхала… В Корее нас помнят, а здешние корейцы будто и не корейцы… Ну, поняла теперь? Ладно, потом объясню. А сейчас – вот. – Он вытащил из-за пазухи стручок красного перца, протянул Маше: – Это тебе…
Девушка издала протяжный стон, ее глаза закатились, тело напряглось, выгнулось дугой.
– Не торопись, – тихо сказал Тоси. – Все будет хорошо… А вот это лишнее…
И он расстегнул верхнюю пуговку Машиной пижамы. И следующую. И дальше…
…Спустя час Маша расслабленно и умиротворенно лежала в объятиях своего первого любовника, и ей было хорошо, как никогда, а Тоси рассказывал:
– Про нас, ебосанов, напридумано всяких небылиц. Будто бы мы только и делаем, что совращаем корейских девушек, прикидываясь стручками красного перца. А совратив, убиваем. Чуть ли не живьем съедаем. Ага, больше нам делать нечего… Эти россказни, наверное, от вековой вражды между японцами и корейцами. Нет, Машенька, мы служим любви. И мы не японцы, хотя и похожи. Мы – ебосаны, добрые духи. Да, мы предпочитаем кореянок, но только потому, что нет в мире женщин прекраснее. Вот как ты…
– Смеешься надо мной, – прошептала Маша.
Тоси пристально посмотрел на нее:
– Так-так. Значит, считаешь себя дурнушкой… А сестру красавицей…
Маша кивнула.
– Дурочка, – нежно проговорил Тоси. – Сестра у тебя маленького роста, крепенькая, румянец во всю щеку, да? Это не та красота, нет. Ты – да, ты! – вот кто красавица. Высокая, стройная… Эти волосы… Эти брови… Эти глаза – ах, какой дивный разрез… Эти скулы, просто скульптурные… Эта божественная линия подбородка… Эта шея… и грудь… и живот… и ноги…
Сознание снова покинуло Машу.
Позже Тоси продолжал:
– Чистокровных ебосанов не бывает. Во всех нас много человеческой крови, мы по-другому не размножаемся. Но от ебосана и женщины рождается полноценный ебосан или ебосанка, и наш род продолжается.
– А от ебосанки и мужчины?
– Молодец, хорошо соображаешь. От ебосанки и мужчины рождается тоже ебосан или ебосанка, но потомства дать не может.
– Вроде как лошадь с ослом, – прокомментировала Маша.
– Не совсем, – улыбнулся Тоси, – хотя что-то похожее есть. Так вот, я все-таки не совсем обычный ебосан. Много крови во мне – от русских, от татар. Так уж получилось. Дед у меня был слегка того… Неслыханное дело – увлекся идеями коммунизма, уехал в Россию, работал в Коминтерне. В те времена многие этими идеями увлекались. Многие, но не из нашего народа. А вот дед – он говорил: коммунизм есть любовь, и кому, как не нам, его строить? Да и символ наш, перец, он почему красный? Не случайно это…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
