— Щенок! Да у меня семья, дети! — разорялся безопасник. — А вы тут понаворотили! Перемен им захотелось, идиотам! Ты был на войне? Нет! А я был! И не допущу, чтобы мои дети побывали в аду! Не допущу!
Больше всего Нику хотелось вытереть обрызганное лицо. Харкнуть в багровую рожу тоже хотелось — авось двинут так, что сознание потеряешь… Не помнить изолята, а проснуться тихим и покорным. Но Ник решил держаться до конца, криво усмехнулся и сказал:
— Шакал, шестерка… Давить таких надо.
Сергеев сжал кулак, потряс им перед лицом Ника, но не ударил. Отвернулся и скомандовал:
— Вколите ему ударную дозу транков — и в изолят. Срочно. Беру ответственность на себя.
* * *
Чиновник улыбался. С каждой фразой Тимура Аркадьевича его улыбка все больше напоминала оскал голодного зомби. Чиновник раньше думал, что он — хозяин жизни. Но ошибался, и Тимур Аркадьевич внятно, доброжелательно объяснил ему это.
Будь ворюга пассионарием, он не сдался бы так легко, но пассионарием бывший мэр Москвы не был. Не был он и москвичом, город не знал и не любил, а столица в ответ не любила его. Такое бывает, Тимур Аркадьевич знал: Москва не только не верит слезам, она ищет возможность сбросить оседлавшего ее зарвавшегося провинциала. Сильный человек удержится в седле, но комфортно ли ему будет?
Слабаком назвать экс-мэра язык не поворачивался. Однако Москва взбрыкнула так, что вылетел Полянкин и приземлился в лужу.
— Сергей Семенович… — Реут посмотрел на часы. — То, что с вами беседую я, — знак доброй воли. И если уж на то пошло, благоволения президента. Давайте еще раз, по порядку: мне нужны все данные о несанкционированных митингах. Когда были, кого задерживали, как работали провокаторы. Все ваши незаконные манипуляции мне должны быть известны. Вы город не удержали, а расхлебывать, как всегда, «Фатуму». Впрочем, вы о нас не знали до сегодняшнего дня.
Полянкин пошел красными пятнами. Отталкивающая у него внешность: морщинистая длинная шея, прямоугольное лицо с обвислыми щеками, глубоко посаженные карие глаза, ежик седых волос. Сидел бы ты, мужик, на малой родине и не знал проблем. Нет, позвали, поставили мэром Москвы — и ты решил, что за личные заслуги. А тебя просто не жалко. Инициативу ты, конечно, зря проявил, не вовремя. Некоторые люди не чувствуют ситуацию.
Тимур Аркадьевич не жалел Сергея Семеновича, ни капли не жалел. Как давным-давно осевший в Москве петербуржец, он нового мэра презирал. И уж точно не по рангу было Тимуру Аркадьевичу давить на Полянкина, лично его допрашивать. Но президент России звонил, просил. Президент понимал, что с назначением Полянкина лопухнулся и даже отставкой ошибку не исправить, и надеялся хотя бы решить проблему в узком кругу, не выносить сор.
Ладно. Иногда можно уважить просьбу марионеточного правителя.
— Тимур Аркадьевич… — медленно начал Полянкин.
В этот момент у Реута зазвонил мобильник. Бывший мэр вздрогнул, как от удара. Тимур Аркадьевич мысленно обозвал себя старым маразматиком, вытащил аппарат из поясного футляра и посмотрел на экран. «Фатум», но не приемная Реута, а чей-то кабинет. Совсем обнаглели. Он сбросил звонок, отключил звук и положил телефон на стол.
— Тимур Аркадьевич, я не понимаю, о чем вы говорите. Все данные по митингам находятся в открытом доступе. Какие провокаторы, помилуйте?..
— Что у вас жена производит? — перебил Реут, которому реверансы надоели. — Тазики? Кружки? Плитку тротуарную? Вы по той плитке ходили зимой? Нет, конечно, вас возят всюду. А люди ноги ломают. Люди падают — и всё сильнее вас не любят. Чувствуете это? Каково жить в атмосфере ненависти и презрения? Приятно?
— Вы свою эзотерику…
Телефон затрясся и мигнул экраном: входящий вызов. Сергей Семенович смотрел на него с ненавистью, как солдат на вошь. Еще бы, такой наглости в кабинете мэра себе никто не позволял. Даже неудобно получается: Реут не планировал унижать Полянкина столь примитивным образом.
Номер был тот же. Тимур Аркадьевич, разозлившись, взял трубку и рявкнул в нее:
— Я занят! Позже!
— Ситуация АД-1! — крикнул смутно знакомый голос. — АД-1!
Тимур Аркадьевич похолодел и тут же забыл о Полянкине. АД-1 — запущена цепная реакция. Об этом никто не должен был знать. Но вот — узнали.
— Что с резонатором?
— В данный момент Сергеев берет штурмом штаб его организации.
Тимур Аркадьевич вскочил, ударившись коленом о стол. Зашипел от боли.
— Главный извещен?
— Так точно, Роман Юрьевич извещен звонком с мобильного Сергеева.
Ай да безопасник, ай да сукин ты сын! Дождался, пока Тимура Аркадьевича не будет на месте, и провернул операцию за спиной. Значит, следил, надеялся через голову прыгнуть на повышение. Успеть бы…
— Отключаюсь. Ведут резонатора, повезут в изолят, машина номер…
Реут запомнил номер, чертыхнулся. Имени этого «крота» он не помнил. В непринятых обнаружился звонок от Каверина и сообщение с просьбой о помощи. Реут бросил рассеянный взгляд на Полянкина:
— Можете быть свободны. Выйдите, пожалуйста. Потом поговорим.
— Но это же… Послушайте, это же мой кабинет! Да кто вы, в конце концов, такой?! Не имеете права! Я…
— Подите прочь, — произнес Реут и посмотрел Сергею Семеновичу в глаза.
Легкий импульс, одна картинка — настолько короткий кадр, что человек не распознаёт его, но подсознание получает информацию и вопит: повинуйся, слушайся, беги, дурак! Полянкин поднялся и вышел деревянной походкой паралитика.
Тимур Аркадьевич позвонил Борзову. Потом набрал Олега и велел в срочном порядке вывезти на дальнюю дачу Лену с Егором — рисковать семьей он не собирался.
Операция началась раньше намеченного.
* * *
Черный микроавтобус скользил по МКАД. Автомобили шарахались в сторону — он пер напролом, наглый и нечувствительный к гудкам и проклятиям. В салоне между двумя охранниками без сознания болтался Каверин. Сергеев на переднем сиденье рядом с водителем разговаривал по телефону:
— Да, готовьте палату, ситуация АД-1. Никому не сообщать, на самом верху — предатель. До связи.
— На Носовихинском пробки, — озадаченно сказал водитель, — может, объедем?
— Там не объедешь. Ничего, растолкаем. Мигалку включи.
Взвыла сирена. Охранники хранили молчание, Сергеев крутил телефон в руках.
После Реутова — Сергеев улыбнулся совпадению — и правда влипли в пробку. Двухполосное шоссе ползло еле-еле мимо старых дач. Мигалка помогала плохо — автолюбителям просто некуда было прижаться, обочины завалило снегом.
— Дачами, — приказал Сергеев, — в объезд.
Водитель включил поворотник. Каверин не шевелился, он крепко спал, но Сергеев нервничал все сильнее — резонатор на заднем сиденье, он опасен даже в бессознательном состоянии. Вокруг пассионариев проявляются все возможные негативные варианты событий.
