Я выдержал паузу, давая понять, что разговор окончен, после чего склонился над Динксом, освободив его от удавки.
— Сегодня тебе повезло — телохранитель спас тебя, — шепнул я на ухо имуру. — Но кто знает, что будет завтра?
— Я знаю. Поверь мне на слово, я точно знаю, что будет завтра.
Динкс самонадеянно полагал, что будущее лежит у него на ладони, но ошибался. Он считал себя игроком, а на самом деле, так же как я и как все остальные, был всего лишь разменной пешкой в грязной игре без правил. И то, что сегодня мы оказались по разные стороны барьера, чуть было не уничтожив друг друга, завтра не будет иметь никакого значения. В играх богов смертным всегда отводилась роль безмолвных статистов. Так было, так есть и так будет ныне и вовеки веков. Если только не найдется хотя бы один человек, способный изменить этот мир. Взять и повернуть колесо истории вспять, разом отменив все существующие правила. Стать богом, человеком и не человеком одновременно. Исключением из правил, которое замкнет круг вечности, чтобы начать все сначала[1].
Глава 17
Как правило, ворги охотятся парами. Один отвлекает внимание, второй неслышной тенью возникает за спиной добычи и одним-двумя мощными ударами когтей-кинжалов вспарывает ей горло.
Тот, кто не знает об этой особенности воргов, обычно становится жертвой этих безжалостных сильных созданий.
А тот, кто знает... У него тоже не слишком много шансов выжить. Потому что, в отличие от волков, ворги все-таки не животные, а существа, наделенные определенным интеллектом и пускай слабыми, но все же зачатками речи. Вечный хищник, утоляющий голод самым простым и естественным способом — пожирая добычу, в голове которого проносятся не смутные бессознательные ассоциации, а четкие образы, мысли и чувства, стоит выше на ступени эволюции, нежели волк.
Именно достаточно развитый интеллект ставит воргов в один ряд с представителями других рас. Да, они дикие, необузданные, кровожадные, но то же самое можно сказать чуть ли не про всю армию Хаоса. А также о многих людях. Которые, хотя и прикрываются красивыми словами и принадлежностью к «светлой стороне», тем не менее не слишком далеко ушли от своих извечных противников.
В этот утренний час, когда зарождающийся где-то далеко на востоке рассвет еще не набрал силу, а рвущаяся на обрывки тумана ночь не сдала полномочий, Ита спокойно шла по лесу, направляясь в расположение лагеря эльфов. Одинокой и безоружной девушке не пристало ходить по ночному лесу, но после того, как она лицом к лицу встретилась с гольстерром и, более того, обратила чудовище в бегство, Ите казалось, что уже ничто в этом мире не способно ее испугать.
Двое разведчиков-воргов увидели добычу задолго до того, как она обнаружила их присутствие.
«Человеческая самка. Хотя в облике присутствуют определенные черты эльфов. Может быть, полукровка. Не вооружена. Опасности не представляет» — примерно такие мысли пронеслись в головах напарников, после чего ворги, не сговариваясь, разделились. Один сделал широкий полукруг, чтобы выйти на цель с фронта, а второй остался стоять там, где стоял, отрезая добыче путь к отступлению.
Конечно, они могли просто наброситься на девушку и растерзать, но в этом не было ничего такого, что делает настоящую охоту не заурядным убийством, а чем-то более осмысленным или даже изысканным.
Нет, ворги не собирались убивать эту полукровку, они хотели именно поохотиться и получить удовольствие от самого процесса — той почти ощутимой волны панического ужаса, которая исходит от загнанной в угол жертвы: громоподобных ударов учащенно бьющегося сердца, дикого предрассветного крика, заполнившего собой тишину зарождающегося утра, толчков крови, выплескивающейся из раны, и дикого торжества хищника над распростертым над землей телом. Небольшая лесная поляна была идеальным местом для задуманного. Девушка дошла до середины, и в этот миг из чащи появился первый охотник...
Как и представители других разумных рас, ворги могли ходить на задних конечностях, но во время охоты или бега предпочитали передвигаться на четырех лапах.
Зловещее низкоутробное рычание, раздавшееся с края поляны, должно было парализовать волю жертвы либо заставить ее заметаться от страха, но, как ни странно, не произошло ни того ни другого. Глупая безоружная полукровка, не сбавляя шага, продолжала движение. На какую-то долю секунды ворг замешкался, а затем, решив, что его могли просто не услышать, встал на задние лапы и шагнул навстречу беспечной добыче.
Не оставалось сомнений в том, что девушка не только слышала, но и видела охотника. И тем не менее, не сбавляя темпа, двигалась прямо на него. Ее сердце билось так же спокойно, как и прежде, как будто с каждым пройденным шагом она приближалась не к смерти, а к старому доброму приятелю, встреча с которым наполняет ее душу тихой радостью.
Не доходя нескольких шагов до охотника, озадаченного таким необычным поведением жертвы, странная девушка остановилась, чтобы сорвать цветок.
Легкая фигурка на мгновение наклонилась, а затем резко распрямилась и, держа в вытянутой руке две сорванные ромашки, шагнула навстречу своему убийце.
Что-то во всем этом было не так. Что-то изначально неправильно... Может быть, отсутствие резкого запаха страха, который выделяют тела всех смертных при непосредственной угрозе их жизни, может быть, два скромных цветка — по одному на каждого из охотников...
А впрочем, ворг был убийцей, а не философом, и, кем бы ни являлась на самом деле эта безумная полукровка, ей не уйти от судьбы.
Огромный монстр, выше жертвы на две головы, сделал шаг вперед и коротко, без замаха, ударил лапой с выпущенными когтями, целясь в голову девушки.
Там, где мгновение назад находилось лицо обреченной, сейчас ничего не было. Ворг даже не успел удивиться, когда тонкая кисть перехватила в полете его лапу и будто бы слегка нажала.
Раздался сухой треск ломаемой кости, и по нервным окончаниям пробежала волна чудовищной боли. Боль со всего размаха ударила в голову охотника, но прошло еще около секунды, прежде чем ворг понял, что тот страшный предмет, что болтается на остатках сухожилия, не что иное, как его собственная кисть.
Раздался дикий рев боли и ярости, одновременно с чем левая лапа охотника ударила снизу вверх. Достигни этот удар цели — и живот девушки вместе с грудной клеткой и даже горлом разорвало бы на части. Но вместо кровавого фонтана и извергнувшихся наружу внутренностей он снова увидел пустоту. Потом раздался еще один щелчок, и вторая лапа ворга повторила судьбу первой. Боль была настолько невыносимой, что на какое-то мгновение он даже ослеп, потеряв ориентацию. Прозреть ему уже не удалось.
Изящная фигурка сделала шаг вперед и, встав на цыпочки, положила свои легкие руки на лицо монстра. Со стороны могло показаться, что великодушная принцесса хочет нежно поцеловать ревущее от боли чудовище, чтобы облегчить его страдания или превратить его в прекрасного принца.
