— Отвлекающий маневр.
— Я, конечно, рада, что вы воспринимаете Бетани настолько всерьез, что готовы ради нее рискнуть тюремным заключением. Но детектив Кавана не дурак.
— Проверить эту версию ему все равно придется, а на это нужны люди, так что геморрой ему обеспечен. — Прихлопнув на руке букашку, климатолог подносит ее к лицу. — Если вам позвонят, не говорите, где вы. Пообещайте перезвонить, чтобы я успел вас проинструктировать. До Хедпорта от нас всего день пути. Выедете сегодня вечером.
Логика мне понятна, но перспектива возвращения в Хедпорт меня совсем не вдохновляет. Видимо, складывая чемодан, я упаковала в него больше надежд, безрассудства и самообольщения, чем думала.
— Куда мы едем?
— На ферму в Норфолке. Владелец — мой приятель, морской биолог, один из ведущих специалистов в хемолюминесценции. Сейчас он где-то в арктическом Заполярье, выкапывает глубоководных червей. Слыхали об азиатском эксперименте со светящимися лепешками из генетически модифицированного риса? Это один из его учеников придумал, после того как переметнулся во вражеский стан, — усмехается Нед.
— Насколько я поняла из своих поисков, речь идет о замерзшем метане. Который где-то там добывают.
— Похоже на то. По крайней мере, рисунки на это указывают. Когда Кристин их увидела, то поразилась их точности.
— Она была в числе ученых, с которыми списался Фрейзер?
— Нет. Но ей переслали его письмо, после чего она с ним связалась.
«Во всех смыслах этого слова».
Потом он позвонил мне, ну я и прилетел. На следующем перекрестке — налево. Давайте-ка послушаем новости, — говорит Нед, включая радио.
Динамики разражаются музыкальной заставкой. Одиннадцать часов. В странах третьего мира продолжаются демонстрации голодающих. Мэр Лондона признался в расхищении городской казны. А отец Бетани Кролл, пациентки психиатрического учреждения, похищенной из городской больницы в минувшую среду, выступил с трогательным обращением, в котором призвал похитителей вернуть дочь в целости и сохранности. Мы с Недом переглядываемся, и он прибавляет звук.
— Моя дочь — очень больной ребенок, — скорбно взывает преподобный Кролл. — Она нуждается в постоянной психологической и духовной поддержке. Прошу вас, если вы видели Бетани или знаете, где она, позвоните в полицию. Или отведите ее в свою церковь. Мы все молимся о ее благополучном возвращении.
Нед выключает радио. Я чувствую, что его скрытые за темными очками глаза внимательно меня разглядывают.
— Удивлены?
— Да, — говорю я, подумав. — Во-первых, странно, что они так быстро обнародовали ее имя. Во-вторых, Леонард Кролл ни разу не навестил ее в Оксмите, так с чего бы ему вдруг так волноваться?
— А вы как думаете?
— Думаю, он искренне верит, будто Бетани опасна. Он из «жаждущих». Происки дьявола, креационизм, вознесение и прочие бредни. Джой Маккоуни…
— Та докторша, у которой рак? — Киваю. — Фрейзер говорил, она превратилась в нашу единомышленницу.
— Мне думается, Бетани разглядела болезнь Джой раньше врачей. А когда та отказалась вытащить ее из Оксмита, намекнула, будто это ее рук дело. Решила ее подурачить.
А в случае катастрофы…
Вопрос не нуждается ни в продолжении, ни в ответе. Мои мысли галопом несутся в том же направлении. Если СМИ свяжут надвигающуюся катастрофу с именем Бетани, а Леонард Кролл и Джой Маккоуни поделятся своей версией происшедшего, то в довершение всех наших бед начнется охота на ведьм. Какое-то время мы обдумываем печальные последствия такого поворота событий.
— Так вы — специалист по клатратам? — прерываю я затянувшуюся паузу.
— Нет. Но в НУИОА я смоделировал много разных сценариев, в том числе и метановый. А с началом промышленной добычи опасность возросла, и существенно. Новая нефть. Все — Китай, Штаты, Индия — хотят свой кусок пирога. И все понастроили экспериментальных вышек в прибрежных водах.
— А как они извлекают газ?
— Как придется, — презрительно фыркает он. — Можно дестабилизировать гидраты, впрыскивая горячую воду в придонный грунт. Изменение давления приводит к высвобождению метана. Газ поднимается по трещинам к поверхности морского дна, где его сжижают и выкачивают, как нефть или любой другой газ. Есть и другой метод: из залежей высверливают куски, а потом вылавливают их огромными брезентовыми «сачками». Игра с огнем… Хотя, придумай кто безопасный способ эксплуатировать метановые залежи, это решило бы энергетическую проблему раз и навсегда. Метан чище нефти и угля, если с ним правильно обращаться. Он подходит для любых механизмов, а его запасы поражают воображение. Метан вывел бы человечество из энергетического кризиса. К сожалению, он нестабилен, а значит, может встать нам так дорого, как никому и не снилось. Даже в самом страшном сне.
— Есть же протоколы о глобальном климате…
Нед Раппапорт мрачно хмыкает:
— Значит, случись беда…
— Если без обиняков, Габриэль, то все мы окажемся в жопе. Простите за выражение.
Молча веду машину.
Выехав из Торнхилла, мы пересекаем 25-ю автостраду и берем курс на Норфолк. Где-то между Эли и Кингс-Линн несколько километров тянутся коммерческие центры, жилые районы и фабрики, но вскоре они остаются позади, уступив место открытому сельскому пейзажу: вспаханные поля уводят взгляд к горизонту, где торчат телеграфные столбы и пасутся под нависающим небом овцы, будто шарики ванильного мороженого. Мы выехали на прямую дорогу, по бокам от которой виднеются запоздалые первоцветы и несет свои мутные воды зловонный канал, черный как чернила. Солнце спряталось в киселе облаков. Пахнет сеном, жжеными листьями и какой-то химией. Километров через пятнадцать сворачиваем на проселок. Среди зарослей крапивы на обочинах мелькают ягоды шиповника и случайные островки горчицы. Опускаю стекло — в машину врываются запахи дизеля и рапса. Вскоре дорога поворачивает, открыв взгляду пологий спуск холма и дом из серого камня с садом, укрытым за полуразвалившейся стеной из сложенных елочкой камней. За домом виднеются блестящее озерцо, окруженное рощицами берез, заброшенная оранжерея и огромная, скорбно-величавая ветряная турбина.
Местечко укромное, но и здесь нам задерживаться не стоит, — объясняет Нед. Теперь, когда мы добрались до места, он сидит как на иголках, словно утренняя поездка в Торнхилл на наше рандеву была кратким антрактом посреди бесконечной, невыносимой пьесы. — Скоро придется передислоцироваться в другое место. Можно припарковаться за домом.
Огибаю ветряк, и у меня перехватывает дыхание.
Она здесь. Стоит, повернувшись спиной, но я узнаю ее с первого взгляда. Волосы у нее светлее, чем на фотографии. И шелковистее. Будто сотканные из светлого меда. Она говорит по телефону. Как я выдержу предстоящее знакомство — понятия не имею.
— А вот и Кристин, — говорит Нед. Делаю заинтересованное лицо, спрятав ужас подальше. — Надеюсь, ее собеседник — Хэриш Модак.
