Дом выдавался над крутым спуском, и над краем горы висела терраса, с которой открывался изумительный вид на долину внизу.
– Ух, ты,– сказал Финн.
Брэндон пожал плечами.
– Вид впечатляющий,– признался он.– Но сам я городской парень.
– Тогда почему мы здесь? Чей это дом?
Брэндон бросил взгляд на Эмбер, лежащую на заднем сиденье.
– Ее, конечно,– сказал он.
Вздрогнув, Эмбер проснулась и резко выпрямилась, тяжело дыша. Каждая мышца ее тела была в напряжении. Но тут она услышала привычные звуки, увидела в комнате знакомые предметы и расслабилась. Ее убежище.
Болело плечо, простыни намокли от пота, и она совершенно не помнила, как сюда попала. Но пусть даже и так, дела определенно улучшались.
Она попыталась пошевелиться, слезть с кровати, но не смогла. Ноги были намертво придавлены к постели. На долю секунды ее опять пронзил страх. Потом до нее донеслось громкое сопение, и она поняла, что в ногах у нее спит Бринкли – крупный черный Лабрадор что-то около сотни фунтов весом, охраняющий покой израненной хозяйки.
Она задергала ногами, и Бринкли, пребывавший в собачьем раю, отвалился в сторону. Сдерживая улыбку, Эмбер потянулась и погладила его по животу. Настоящий сторож!
Бринкли лежал, не шевелясь. С дальнего конца комнаты до нее донесся тихий довольный смех. Она снова насторожилась и сунула руку под подушку в поисках спрятанного там пистолета. Потом направила оружие на источник шума.
– Кто здесь? – спросила она тонким слабым голосом.
В горле у нее першило, язык распух.
– Это я.
Напряжение пропало, уступив место облегчению и смутившему ее саму приливу желания. Финн.
Он включил стоящую рядом с креслом лампу, но лицо его оставалось в полутени. Из-за тревожных переживаний на лбу у него появились морщинки, а утомленные глаза были налиты кровью. Чутьем Эмбер понимала, что именно она – причина его волнений, и ожидала почувствовать привычный всплеск раздражения. Ей было ни к чему, чтобы кто-то о ней беспокоился, она не хотела такого рода привязанностей. Но никакого раздражения она не испытала, а просто ощутила облегчение оттого, что с ним тоже все в порядке.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Финн.
Эмбер приподняла руку, в которую кто-то воткнул иголку от капельницы.
– Почти как Франкенштейн.
Он хохотнул.
– Это не удивительно.
– Миссис Дигби? – спросила она, имея в виду свою так называемую экономку.
Финн заморгал, явно не понимая вопроса.
– Я про капельницу,– пояснила Эмбер.– Кто ее поставил?
– Брэндон,– ответил он.– Я бы предпочел, чтобы тебя осмотрел врач, но в нынешних обстоятельствах эта идея кажется не особенно удачной. Притом Брэндон сказал, что у тебя здесь есть все необходимое.– Он встретился с ней взглядом, и она прочла в его глазах немой вопрос.– Похоже, он знает, что делает.
Эмбер кивнула. Этот дом был ее убежищем, как в физическом, так и в душевном плане.
– Я держу в этом доме всякие запасы,– просто сказала она.– В любой момент может случиться какая-нибудь досадная ситуация, требующая медицинской помощи, но желательно без участия больницы.
Эмбер предпочла бы, чтобы за ней ухаживала миссис Дигби, но раз уж она вообще осталась в живых, жаловаться не приходилось.
Она посмотрела на мешок с внутривенным вливанием.
– Антибиотики? Финн кивнул:
– По большей части. И, кажется, соляной раствор. Плечо у тебя было в жутком состоянии, плюс сильное обезвоживание.– Он встал, подошел к кровати и уселся на край рядом с Бринкли. Почесав собаку за ушами, он взял Эмбер за руку.– Как ты себя чувствуешь?
– Одеревенелой,– ответила она.– В голове вата, сил никаких, и в горле пересохло. Но, думаю, выживу.
Он усмехнулся.
– Рад это слышать.
– Где Брэндон?
– Наверное, спит.– Он посмотрел ей в глаза.– Ты проснулась, имея два часа в запасе.
Эмбер непонимающе покачала головой.
– Солнце встало,– сказал Финн.– Брэндон дал тебе время до рассвета. Если бы к тому моменту ты все еще не пришла в сознание, он взял бы дело в свои руки. Включая контакт с Управлением, если бы это понадобилось.
– Черт.
Винить Брэндона она не могла, но ее раздражало, что он не доверяет ее мнению.
– И моя реакция была такой же. Но надо ведь что-то предпринимать. У него не осталось бы другого выбора, будь ты по-прежнему в нокдауне.
Чтобы спрятать усмешку, Эмбер прикрыла рот рукой.
Он прищурил глаза.
– В чем дело?
– В тебе,– сказала она.– Разговариваешь как настоящий профессионал.
– Как говорится, в чужой монастырь...
– И тебе это нравится,– заметила Эмбер.
Это было видно по его глазам. За этой тревогой, за утомлением она видела свое отражение. Наверное, он был до смерти напуган, когда они выпрыгивали из самолета, но снова сделал бы это, если бы потребовалось.
– Да,– согласился Финн.– Черт, я предпочел бы, чтобы это было не так.
Не надо было и спрашивать, что он имеет в виду. За последние несколько дней все в его жизни пошло наперекосяк. В жизни, к которой он скоро вернется. Эта мысль опечалила Эмбер, и она нашла своему чувству такое объяснение: Финн мог бы стать чертовски хорошим агентом, попади он к ним в более молодом возрасте. Но, кроме того, было еще что-то другое, и она это понимала. Просто в тот момент ей не хотелось об этом думать.
Послышался тихий стук в дверь, а затем скрип петель. Без лишних слов вошел Брэндон и направился прямо к постели Эмбер. На его напряженном лице застыло гневное выражение.
Что-то случилось. Эмбер выпрямилась на постели, слегка поморщившись от боли в плече.
– В чем дело?
– Школьный автобус,– сказал он.– В Израиле. Разнесло на куски.
У Эмбер свело судорогой живот, а Брэндон продолжил, немного повернувшись, чтобы включить Финна в разговор:
– Премьер-министр Израиля уже сделал заявление. Пообещал возмездие.
– Так значит, вот оно что,– сказал Финн.– Принц Саудовской Аравии собирается взорвать мечеть и обвинить в этом Израиль.
Эмбер кивнула и посмотрела на Брэндона.
– Он прав.
– Я и сам знаю,– слегка обиделся Финн.
– Выходит, мы прокололись? – спросил Брэндон– Теперь, когда вы двое сбежали, Дрейк пожелал устроить спектакль на дороге. Мечеть пока еще стоит, но...
– Нет,– покачала головой Эмбер.– Если он ее еще не взорвал, мы в порядке. Спутник в полночь вышел за пределы досягаемости.
