Хайелитша — Южная Африка
Марк остановил машину, поджидая, пока авто с эскортом подъедет ближе и снова займет место на дороге сразу за ними. Улицы стали уже, дома — ниже и меньше: хижины, развалины, примитивные глиняные мазанки, пылящиеся обломки машин, собаки, собаки, собаки повсюду. Хромающие, с перебитыми хвостами, лающие, с пересохшими языками. Дети в Хайелитше не играли, это первое, на что Катрине обратила внимание. Дети шлялись по улицам, глазели по сторонам и курили. Какой-то мальчишка в поддельной футболке клуба «Барселона» гонял футбольный мяч, на спине было написано «Месси». Женщина ругала своих детей, которым было на это совершенно наплевать. Но что действительно впечатляло и бросалось в глаза — так это количество мусора. Мусор был везде. Бутылки из-под колы, консервные банки, пластиковые пакеты, покрышки, обертки. Вонь пыли, жары, мочи и безнадежности пробиралась даже сквозь закрытые окна машины.
Марк ехал по навигатору, сворачивая то направо, то налево. Слой пыли уже покрыл стекла пленкой, внося во все происходящее ощущение нереальности.
Катрине по возможности избегала бедных районов — в Южной Африке это было нетрудно, первые месяцы она не бывала нигде, кроме офиса, гостиницы и кафе и ресторанов бизнес-района, и почти забыла, где находится. Это вполне мог быть Нью-Йорк или Лондон, просто очень жаркое лето.
Марк болтал о ком-то из коллег, назвал его козлом. Катрине слушала вполуха и, когда Марк сменил тему, попалась на этом.
— Cathy?
— Yes.
— Tonight?[84]
Он остановил машину и взглянул на нее.
— I know this very nice Indian restaurant.[85]
Катрине подняла на него глаза. Он приглашает ее на свидание. Он неделями кружил вокруг да около, она знала, что рано или поздно он решится, и сама этого ждала, но все-таки приглашение застало ее врасплох. Он улыбался, какие же ослепительно белые у него зубы. Улыбка намекала на то, что он приглашает ее не только поужинать. Катрине не сомневалась: если она ответит «да» — все закончится тем, что они переспят. Полный набор: поесть, выпить, трахнуться. Ей хотелось ответить «да» — ее телу хотелось ответить «да», она чувствовала волну тепла, подкатившую к животу.
— Why are we stopping?[86]
Она ожидала, что он потребует от нее ответа, ее заводила мысль, что она не сможет просто так перевести разговор на другую тему. Расстегнутая рубашка приоткрывала его солнечно-коричневую мускулистую грудь. Так что Катрине почувствовала даже легкое разочарование, когда он не стал настаивать на ответе, а просто сказал:
— We are here,[87]— и указал на навигатор.
* * *
Катрине не знала, что она ожидала увидеть, но дом, перед которым они остановились, был ничем не примечателен — разве что находился чуть в стороне от остальных трущоб, единственный дом в радиусе нескольких сотен метров. Куча мусора на границе участка.
Следующей ее мыслью было, что навигатор завез их не туда. Зачем Нильсу понадобилось направлять ее именно к этому дому, именно к этому маленькому неприметному сарайчику посреди бесконечных трущоб?.. может быть, это ошибка? С другой стороны, единственное, что она знала о доме — что в нем якобы еще в июле месяце произошло убийство, ничего другого Нильс не сказал, так почему бы и не здесь, в конце концов?
Марк остался сидеть в машине, трое охранников вышли вместе с Катрине, причем один из них неотступно следовал за ней.
Она перешла через дорогу — выжженная изрытая ямами земля. Дверь дома походила на дверцу шкафа, подвешенную только для виду. Перед домом несколько мальчиков пинали какой-то тряпичный тюк. Один из них крикнул:
— You wanna fuck, white woman?[88]— и засмеялся.
Один из охранников, Энди, рявкнул в ответ что-то на зулу, мальчишек это не очень-то испугало.
Катрине постучала и остановилась, ожидая ответа. Ничего не происходило. Она снова постучала, боясь уронить дверь. На этот раз ей открыла беззубая женщина, она смотрела сквозь Катрине, словно та была из воздуха.
— Добрый день, — сказала Катрине и только сейчас поняла, что не представляет, о чем говорить. — Вы тут живете?
Никакого ответа. Катрине заметила, что женщина, видимо, слепая, ее глаза были затянуты матовой серой пленкой. Не редкость в Африке.
— Вы понимаете английский?
Катрине собиралась уже обернуться и позвать Марка, но женщина вдруг ответила по-английски:
— Моего сына нет дома.
— Вашего сына?
— Я слежу за домом.
— Ага. — Катрине надеялась, что женщина пригласит ее войти, но та, похоже, не собиралась это делать. — Я пришла, чтобы узнать… Меня зовут Катрине. Я не из Южной Африки, — добавила она, зная по опыту, что это обстоятельство обычно производит на местных хорошее впечатление. Европейцы пользовались тут популярностью — по крайней мере большей, чем другие белые.
Только теперь лицо старухи несколько оживилось: у нее нервно задергался один глаз. Она понизила голос:
— Амнистия? — и прежде чем Катрине успела ответить «нет», старуха высунула голову на улицу. — Сколько вас?
— Мой коллега сидит в машине, — ответила Катрине. — И еще трое охранников.
— Вы пришли вовремя.
Старуха повернулась и исчезла в доме. Не будь она слепой, она увидела бы, что на «Лендровере» большими буквами написано «ДББ Архитекторы». Она крикнула из дома:
— Заходите, Амнистия!
* * *
В доме было несколько ветхих стульев, стол и простая кровать, над которой висел плакат южноафриканской футбольной сборной. На стене над плакатом было написано: Bafana, Bafana. God is on our side.[89]
Старуха предложила Катрине чаю и не стала дожидаться ответа.
— Rooibush. Itʼs good for you, — сказала она. — It clears your mind.[90]
Катрине взглянула на мутную жидкость в чашке.
— Что вы собираетесь делать, чтобы вытащить его оттуда? — спросила старуха. — Он ее не убивал, вы понимаете? Что вы собираетесь делать?
