не хочешь, чтобы я работала и занималась тяжёлым физическим трудом? — Она скорчила жалобную гримасу.
— Хочешь ещё пятёрку сверху косаря?
— А кто не хочет? — её глаза загорелись, как фонари на взлётной полосе.
— Выведи из себя Аракчеева, как ты умеешь это профессионально делать. Чтобы он ставку как можно сильнее завысил.
— Блин, а если он скажет больше пятидесяти тысяч? У тебя же нет столько? — мелкая пронзительно прищурилась.
— Неважно, если что, займём. Сделай это для меня, пожалуйста.
— Хорошо, так и быть, ради любимого братика постараюсь. Готовь кошелёк.
— Сначала дело, потом деньги, — похлопал я её по плечу.
Недолго думая, я направился к машине, и что-то подсказывало мне, что ей хватит времени выполнить свою задачу.
Буквально за пару минут я управился и пригнал машину на место. Стоило мне только ступить на асфальт, как я увидел Аракчеева, несущегося ко мне на скорости. Он был красным, как рак, и ещё издали выкрикнул:
— Я отказываюсь за десятку с тобой гоняться, слышишь! Да мне за такие деньги даже стёртые покрышки и топливо не окупить!
Молодец мелкая всё же: сработала, как надо, кто бы сомневался. А где она сама? А, вон, идёт следом за Аракчеевым, и вид у неё немного виноватый, но на лице сияет улыбка.
— Извини, братец, кажется, я перестаралась, — прошептала она мне на ухо.
Любопытно, однако, насколько? Но, похоже, сам Аракчеев сейчас озвучит условия, если у него нервный припадок раньше не случится. Что же Маша с ним такое сделала, что его бедолагу так трясёт от раздражения?
— Семьдесят пять! Слышишь, семьдесят пять! — выпалил он. — На меньшее я не согласен! Есть у тебя столько или по частям будешь отдавать в случае проигрыша?
— А тебе-то что? Не тебе же потом искать, откуда брать деньги для покрытия долга: у тебя они вроде должны быть.
— Я не понял, а ты что так в себе уверен? — Аракчеев выпучил глаза.
— Допустим, — я был немногословен.
Мы оба, с азартом в глазах, заключив спор, расселись по тачкам. На пассажирское сиденье ко мне забрался инструктор в шлеме.
— По правде сказать, у твоего соперника машина для гонок куда лучше подходит, — буркнул он.
— Ничего, зато у Аракчеева прокладка на сиденье хуже, и когда он обделается, ему придётся всё целиком менять.
Инструктор рассмеялся, но я уже следил за сигнальными флажками. И как только был подан сигнал, я вдавил педаль в пол.
Волнения у меня не было ни грамма: машины — моя страсть, и главное, что я в них разбираюсь и понимаю. Но ещё я любил скорость, хотя в самом начале всё же значительно отстал от Аракчеева.
Я знал, что на поворотах он всегда был, как корова на льду, а впереди намечался такой вираж, что сам чёрт побоялся бы туда сунуться.
— Сбавляй скорость, безумец! Мы сейчас разобьемся! — вопил мой инструктор, красный как помидор в салате.
— У меня всё под контролем! — ухмыльнулся я и вжал педаль газа до упора. Машина заревела и рванула вперёд. Поворот приближался с бешеной скоростью, а бетонная стена за ним выглядела, как привет от строителей с чувством юмора.
Инструктор, бледный, как простыня, метнулся рукой к кнопке аварийного отключения двигателя. Но я перехватил его запястье, словно ниндзя, поймавший стрелу в полёте. Он попытался вырваться, но я держал крепко. На такой скорости всё происходило так стремительно, что мы оба не понимали, кто из нас настоящий безумец.
Гонка продолжалась, и я не щадил ни себя, ни машину. Мы с ней уже раз десять могли перевернуться, но, видно, удача сегодня на моей стороне — да-да, у фортуны много имен.
А вот Аракчеев, не справившись с управлением, вылетел с трассы и врезался в кучу с песком. Видимо, решил рискнуть и выложиться по полной на опасном повороте. Но тут даже удачу винить не в чем: он пострадал от собственной опрометчивости. Однако при таком ударе отделается парой ушибов — ничего серьёзного.
Мотор «Вепря» зарычал, и я с улыбкой до ушей умчался дальше.
На стадионе
Князь Рома и его друзья стояли в стороне, наблюдая за тем, какие чудеса творит Добрыня. Их лица отражали коктейль изумления, страха и лёгкой зависти.
— Слушай, это вообще нормально, что он вытворяет? — нервно спросил Леня.
— Ну, кто-то может считать это нормальным, — ответил Ваня, пожав плечами. — Обычно ведь студенты в машине визжат, когда инструкторы за рулём. А тут у Добрыни инструктор вопит так, будто его на костёр инквизиции тащат.
Рома рассмеялся:
— В смысле, «почему-то»? Ты не видел, как он боком на полной скорости входил в поворот? Раз шесть должен был перевернуться! Он что там, свои гантели из чугуна в багажнике возит, что машина такая тяжёлая? Или это какая-то тёмная магия? Я просто не могу в это поверить, парни.
В этот момент к ним подъехал сам Добрыня, выскочил из машины с широченной улыбкой и потянулся так, будто только что пробудился после вековой спячки.
— Ух, как приятно совмещать приятное с полезным: и денег заработал, и машинку прогрел! — радостно произнёс он.
Князь Рома недоверчиво покачал головой:
— Прогрел? Да у тебя мотор чуть не сгорел! Я думал, ты сейчас расколешь атом прямо на трассе!
Добрыня махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху:
— Да нормально всё с мотором! — Он мельком взглянул на стёртые до лыка покрышки. — Вот колёсики немного пообтесались. Ничего, семьдесят пять тысяч мне точно хватит, чтобы покрыть расходы.
Тут к ним подбежала сестра Добрыни, сияющая, как полуденное солнце:
— Добрыня, ты — супер! Молодец! Я в тебе не сомневалась ни на секунду! А эти-то не верили! — указала она на парней, её глаза блестели лукавством.
Друзья засуетились, закивали, пытаясь оправдаться:
— Да верили мы, верили! Ну… просто не совсем… Может, наполовину.
Добрыня усмехнулся и протянул сестре пятитысячную купюру:
— Держи, сестрёнка. С тобой приятно иметь дело.
Она ловко схватила деньги и лукаво подмигнула:
— Спасибо, брат! Всё пойдёт в дело. Как раз туфли куплю.
Он поднял брови:
— Ты на пять тысяч туфли купить собралась?
— Почему на пять? На шесть! Ты же мне ещё тысячу на мороженое дал.
Добрыня рассмеялся, его смех раскатился, как гром:
— Понятно… Даже не буду спрашивать, что за туфли. Наверное,
