лучше дома. Мало ли что там может быть? Тебе и так уже досталось.
— Если ты так думаешь, то зачем же берешь с собой Митрича? Его здоровье тебя не заботит? — Я решительно мотнула головой. — Нет уж, я пойду с тобой.
Митрич выскочил из кухни, нетерпеливо топтался у порога. Весь его вид красноречиво говорил: «Раньше выйдем — скорее вернемся».
— Ладно, — согласился Димка, — не будем терять времени. Идемте.
Вместе мы вышли из дома, и Митрич отнюдь не прогулочным шагом припустился впереди нас. Оно и правильно — гулять, так гулять.
— Степан Дмитриевич, а далеко ли до того места, где вы сундук видели? — спросил Димка.
— Нет, недалече, сразу за речкой.
— Давайте туда прогуляемся.
— Так зачем же так далеко идти? — удивился Митрич. — Давайте здесь погуляем.
Димка усмехнулся.
— Думаю, что ужин будет готов не раньше, чем через час, — мы как раз успеем вернуться.
— Да? — Старичок с сомнением покосился в нашу сторону. — Ну, ладно, тогда пошли. Но только быстро!
Мы рысцой припустили в сторону леса, но через пятнадцать минут такой прогулки я поняла, что чувствую себя еще не совсем хорошо. Опять закружилась голова, я начала задыхаться. Димка заметил, что я уже едва передвигаю ноги, и посоветовал Митричу сбавить темп.
— Мы же гуляем, — крикнул он, — а не кросс бежим по пересеченной местности. Куда так торопиться?
Но, к моей радости, оказалось, что мы уже пришли.
— Вот это место, — Митрич указал на две сросшиеся березы впереди.
— А где же сундук? — спросил Димка.
— Тама должон быть.
Митрич проворно двинулся вперед, мы — за ним.
— Вот он, — радостно закричал старик, указывая на наш сундук, то есть на сундук, который мы вытащили из подвала, а у нас его бессовестным образом сперли да еще мне по голове надавали.
Сундук был вскрыт и... совершенно пуст. Рядом на траве лежала только черная форменная куртка или, скорее, пиджак, или не знаю, как правильно сказать. Но я видела в кино: такие куртки носили до революции то ли гимназисты, то ли студенты. Может быть, это университетская форма дедушки Дмитрия? Димка положил куртку на сундук и, присев на корточки, задумчиво уставился на нее. Митрич недоумевал, зачем мы теряем драгоценное время возле какого-то старья.
— Я похожу здесь рядом, грибы поищу, — сказал он. — Чего время зря терять.
Как только старик скрылся за деревьями, я тут же пристала к Димке с расспросами.
-— Димыч, — присела я рядом на Траву, — ну, что там в шкатулке-то? Есть какие-нибудь документы?
— И да, и нет.
— ???
— Там письма дедушке от сестры и родителей, его записная книжка, диплом об окончании университета...
— Что же он диплом-то оставил? Все-таки высшее образование...
Димка покачал головой.
— Ты вспомни, какое время-то было... Те «новые русские» с гордостью заявляли: «Мы университетов не кончали!» Не в почете было иметь высшее образование.
— Ну Бог с ним, с дипломом. — Я махнула рукой. — Но разве все это не документы? Разве все это не говорит о том, что ты тот самый Воронцов?
— Это говорит о том, что нам здорово повезло, что у нас и шкатулку не украли. В принципе любой человек, имея в руках письма, фотографии и все такое прочее, может с таким же успехом доказывать, что именно он граф Воронцов. Понятно? — И Димка вернулся к созерцанию пиджака или кителя... как его там.
Я постояла, посмотрела и решила походить вокруг. В кино все преступники обязательно оставляют на месте преступления какие-нибудь улики.
Я стала кружить вокруг Димки и сундука, постепенно увеличивая радиус осмотра.
— Димыч, подойди-ка, — позвала я, — посмотри, что я нашла.
Димка поднялся с земли и направился в мою сторону.
— Посмотри, какие странные окурки...
— Чем же они странные?
— Во-первых, никто в деревне «Собрание» курить не будет.
— Приезжие.
— Согласна. Но обрати внимание, все сигареты выкурены не больше, чем наполовину. Впечатление такое, что женщина закуривает и, делая несколько затяжек, сигарету выбрасывает. Очень оригинально, если учесть, что эти сигареты довольно дорогие.
— А почему ты решила, что это женщина? — спросил Димка.
— Элементарно, Ватсон. Сигареты с ментолом, да еще такие тонкие, мужчины не курят. Это исключительно дамские сигареты. Послушай, Димыч, — мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль, — а ведь не зря мне вчера в подземелье почудился запах французских духов. Она была там! А ты все «плесень, плесень»...
— Кто она-то?
— Тебе фамилию, что ли, назвать? Я-то откуда знаю? Просто какая-то женщина.
Я внимательно рассматривала окурки, крутила их так и сяк, но никакой дополнительной информацией не разжилась. Даже следов губной помады не было. Димка тоже повертел в руке один окурок, потом бросил его и стал рассуждать.
— Если, как ты говоришь, она была в подземелье, то выходит, что на тебя напала женщина. И сундук тоже она утащила? Но это невозможно — он очень тяжелый. Женщине это не под силу.
— А может, это очень сильная женщина?
— Допустим. Но ты-то кого видела — женщину или мужчину?
Я немного подумала.
— Не знаю... Не помню.
— Хорошо, — кивнул Димка, — спрошу по-другому. Тот человек был похож на женщину?
— Нет.
— Значит, это был мужчина?
— Не знаю.
— Нормально... Но если не женщина, то, значит, мужчина?
— Димыч, прекрати, а то у меня пробки перегорят.
— Понятно... Родила царица в ночь не то сына, не то дочь... — Димка махнул рукой и направился к сундуку.
Я же сорвала лист побольше и завернула в него несколько окурков. В конце концов преступника можно вычислить по анализу слюны. Это я тоже в кино видела. В надежде найти какие-нибудь дополнительные вещдоки, я походила еще немного вокруг сундука, но, не обнаружив ничего интересного, подошла к Димке.
— Так... ну, и где наш грибник? — Я присела рядом. — Уже десятый час, а в лесу темнеет быстро. Давайте-ка уже будем выбираться.
Кричать, звать Митрича было боязно. Лес же начал стремительно темнеть, или мне так от страха показалось.
— Да где же он? — запаниковала я.
И тут сзади раздался голос:
— Смотрите, сколько я грибов собрал.
Я от неожиданности вздрогнула.
— Вы, Степан Дмитриевич, как
