для себя самого.
– Эй! – бью я кулаком по металлическому шкафчику позади себя, и звук эхом разносится по раздевалке. Когда все парни поворачиваются в мою сторону, я забираюсь на скамейку.
Они начинают свистеть и улюлюкать, чем заглушают мой стон из-за того, что колено ноет от нагрузки.
– Речь. Речь. Речь! – скандируют ребята.
Оглядывая смотрящих на меня товарищей по команде, я взмахиваю руками, чтобы унять гул. Совсем недавно я видел в них ограниченность и некомпетентность. То, что отец видит во мне. Но когда в последний раз я хвалил их за хорошо проделанную работу? Когда в последний раз воспевал их за то, что надрали задницы противникам? Когда в последний раз вел их не только на льду, но и за его пределами? Их желание сделать все правильно не настолько сильно, как мое желание выполнить то, что я обещал Джону, но оно все же ощущается. В их улыбках. В волнении, смешанном с предвкушением, во взглядах.
– Отличный способ надрать задницы и прославиться, ребята. Еще одна игра и еще одна победа. – Я позволяю им ответить возгласом одобрения. Некоторые даже поднимают кулаки в воздух. – Я только хотел отдать должное защите. Отлично потрудились, ребята. Новички, что еще сидят на скамье, мы нуждаемся в вас больше, чем вы думаете. Те, кто первыми рванули на лед, заметно облегчили нам работу. В общем, продолжайте в том же духе.
– Отличная работа, капитан, – кричит Катцен из задней части комнаты, но я лишь киваю в ответ, потому что это не только моя заслуга.
Это их заслуга. Так что стоит отдать им должное.
– И еще кое-что, – приподнимаю я палец, чтобы они снова затихли. – Я знаю, что в последнее время со мной трудно ладить, трудно играть… Я был слишком непредсказуем. Мне жаль, но я обещаю вам, что с этого момента буду полностью сосредоточен на хоккее. У меня четкие приоритеты. И будь я проклят, если они не нацелены на выигрыш святого Грааля.
Маленькая комната наполняется шумом и ощутимым возбуждением, когда я спускаюсь со скамейки, чтобы закончить переодеваться.
– Рад, что ты вернулся, капитан, – говорит Юнгер поверх рева и, похлопав меня по спине, проходит мимо.
За ним следуют члены команды.
Я получаю толчок в плечо. В грудь. Стукаюсь с некоторыми кулаками.
Каждый останавливается, чтобы определенным способом показать мне, что мы заодно.
Что они готовы побеждать.
И черт возьми, я тоже готов.
Глава 44. Хантер
16 лет назад
Я вздрагиваю, когда Терри появляется в дверях. На ней темно-синее вечернее платье с блестками, а волосы собраны в замысловатую прическу, из-за которой она выглядит настолько взрослой, насколько нужно, чтобы делать то, что она совсем недавно сделала со мной.
Проглотив внезапный приступ паники, смешанный с волной похоти, что охватывает меня, я направляюсь открыть ей дверь. Слава богу, я уже принял душ и переоделся.
По крайней мере, так она догадается, что я Хантер.
И не поймет, что ранее я обманул ее.
В лучший день в моей жизни.
Терри. И то, что я потерял с ней девственность. Эйфорическое блаженство от этого намного лучше, чем от дрочки. Мыло и теплая вода никогда не сравнятся с женским телом.
В худший день в моей жизни.
Последние несколько часов я страдал от мук совести. Я знаю, Джон поймет, что я натворил… поймет, что я предал его… и тогда все пойдет под откос.
Родители набросятся на меня с упреками, а Джон – с кулаками. Я буду мертв. Абсолютно и бесповоротно.
Я ощущаю себя виноватым. Чувствую себя ужасно, но все же спрашиваю себя, почему из нас двоих, так похожих друг на друга, именно он получает лучшее, в то время как я вынужден подбирать объедки?
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, прислоняясь бедром к косяку. – Я думал, ты с Джоном на танцах.
Терри пожимает плечами:
– Мы собирались отправиться туда все вместе. Но Гэннон позвонил и сказал, что Джон уехал по какому-то поручению. Чтобы подвезти кого-то или что-то в этом роде. – Она заглядывает мне через плечо. – Его здесь нет?
– Никого нет, – уточняю я, чувствуя укол вины из-за того, что заставил его ехать за мамой.
– Я так принарядилась, а идти мне некуда. – Терри улыбается и теребит подол платья, из-за чего я вижу обнаженную кожу ее бедра.
Я оглядываюсь и задаюсь вопросом, стоит ли пригласить ее войти. Я понимаю, что должен это сделать, но разве это не то же самое, что пригласить к себе в дом катастрофу?
– Я могу позвонить Джону. Спросить, где он.
– Я отправила ему сообщение, чтобы предупредить, что буду здесь. Хотя я рада, что мы одни, потому что… ну, – на ее губах, накрашенных красной помадой, расцветает улыбка, – я хотела убедиться, что произошедшее ранее останется между нами. Мне действительно нравится твой брат, и я не хотела бы, чтобы он узнал, что мы…
– Подожди-ка. Что? – качаю я головой. Кажется, у меня проблемы со слухом. – Ты знала, что я не Джон? Ты…
Она свободно смеется, а я смотрю на нее как на сумасшедшую. Мне следовало догадаться, что Терри – легкодоступная стерва, которая могла запросто поступить так с моим братом… Я ведь всего лишь шестнадцатилетний парень, и это первая связная мысль, что пришла мне в голову о девушке, с которой я лишился девственности.
– Конечно я знала, – закатывает глаза Терри. – Я…
Терри замолкает, когда на подъездную дорожку заезжает полицейская машина с включенными мигалками, но без сирены.
Мое тело будто бы наконец отпускает эйфорию от секса и сосредотачивается на том, что меня окружает. Сердце сжимается, а живот сводит от самого отвратительного чувства. У меня перехватывает дыхание. Не знаю точно, как понимаю это, но я знаю – случилось нечто ужасное.
Все становится еще хуже, когда я подхожу к машине и полицейский буквально вытягивает маму с пассажирского сиденья. Невероятно бледная, она выглядит совсем обмякшей. Ее лицо опухло от слез, а взгляд кажется совершенно пустым.
– Мам. Мам! – Мой голос обрывается, когда я бросаюсь к ней.
– Джон, слава богу, ты в порядке, – говорит она, прижимаясь ко мне. Я смотрю на полицейского, а затем пытаюсь отодвинуть от себя маму, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Это Хантер, мам. Это я. Что случилось? Скажи мне, что случилось? – уже кричу я, а она смотрит на меня с приоткрытым ртом, будто не верит, что я – это я.
– Хантер?
– Да. Это я. Что случилось?
– Но это ведь ты должен был быть за
