воинствующей марловианкой. Переделала несколько «Говорящих Уиллов» так, что они стали читать «Тамерлана» Марло. Когда она попалась, к делу приплели и меня. Вот так. Меня даже в армию не взяли.
– Как вас зовут?
– Крис.
– Четверг.
Мы пожали друг другу руки.
– Я могу говорить только за себя, Крис, но я отслужила в армии и служу в ТИПА-Сети, так что скажи своей девушке спасибо.
– Я и говорю, – поторопился уверить Крис. – Каждый день. Теперь мы женаты, и у нас двое детишек. По вечерам я работаю в баре, а днем – директором суиндонского отделения Общества Кита Марло. У нас около четырех тысяч членов. Неплохо для елизаветинского фальшивомонетчика, убийцы, игрока и безбожника.
– Есть люди, которые утверждают, будто бы он написал пьесы, приписываемые Шекспиру.
Крис растерялся. Его охватили подозрения.
– Не думаю, что имеет смысл обсуждать это с литтективом.
– Споры не противозаконны, Крис. Мы что, по-твоему, полиция мыслей?
– А разве этим не ТИПА-2 занимается?
– Так что там насчет Марло?
Крис заговорил шепотом:
– Ладно. Я считаю, что Марло мог написать эти пьесы. Он, несомненно, был блестящим драматургом, об этом свидетельствуют его «Фауст», «Тамерлан» и «Эдуард II». Он был единственным человеком своего времени, который мог бы это сделать. Забудьте о Бэконе и Оксфорде – им до Марло как до луны.
– Но Марло был убит в тысяча пятьсот девяносто третьем году, – медленно ответила я. – Большая часть пьес написана после этой даты.
Крис испытующе посмотрел на меня и заговорил еще тише:
– Конечно. Если он действительно был убит в тот день.
– Не поняла?
– Возможно, его смерть была инсценирована.
– Зачем?
Крис глубоко вздохнул. Уж в этом вопросе он разбирался.
– Вспомните: королева Елизавета была протестанткой. Атеизм, как и папизм, ниспровергает авторитет протестантской церкви и самой королевы как ее главы.
– Государственная измена, – пробормотала я. – Карается смертной казнью.
– Вот именно. В апреле девяносто третьего Тайный Совет арестовал некоего Томаса Кида по обвинению в публикации антиправительственного памфлета. При обыске его комнаты были найдены атеистические произведения.
– И что?
– Кид указал на Марло. Сказал, что Марло написал их два года назад, когда они жили вместе. Восемнадцатого мая девяносто третьего года Марло арестовали и допросили. А затем освободили под залог – похоже, просто не хватило доказательств, чтобы отдать его под суд.
– А как же его дружба с Уолсингемом? – спросила я.
– Я к этому и веду. Уолсингем был влиятельной фигурой в тайной полиции, они знали друг друга много лет. С появлением все новых и новых свидетельств против Марло его арест с каждым днем неизбежно приближался. Но утром тридцатого мая Марло был убит в пьяной драке – вроде бы из-за неоплаченного счета.
– Как удачно!
– Более чем. Я уверен, что Уолсингем подстроил убийство своего друга. Три собутыльника Марло были людьми Уолсингема. Коронера подкупили, и Марло скрылся под псевдонимом «Шекспир». Уилл, разорившийся актер, знакомый с Марло еще по труппе «Шордич», наверняка ухватился за шанс подзаработать. И надо полагать, его карьера закончилась, когда Марло и вправду умер.
– Интересная теория. Но разве «Венеру и Адониса» не напечатали за несколько месяцев до смерти Марло? До ареста Кида?
Крис закашлялся.
– Хороший вопрос. Могу предположить, что замысел начали воплощать несколько преждевременно – или просто возникла путаница в записях.
Он замолк на мгновение, огляделся по сторонам и еще сильнее понизил голос:
– Только не рассказывайте другим марловианцам. В версии с инсценированной смертью есть и другие нестыковки.
– Я вся внимание.
– Марло был убит на территории, находившейся в юрисдикции королевского коронера. Тело с ножевой раной осматривали шестнадцать присяжных. Подкуп королевского коронера – штука маловероятная. Будь я Уолсингемом, я бы «убил» Марло в какой-нибудь дыре, где подкупить коронера намного легче. А еще – стоило бы подстраховаться и изуродовать тело так, чтобы его невозможно было опознать.
– Что вы говорите!
– Нельзя исключить и такой версии: Уолсингем сам приказал убить Марло, чтобы тот не сказал ничего лишнего. Под пыткой много что болтают, а Марло мог скомпрометировать Уолсингема по уши.
– Ну и что? – спросила я. – А как быть с вечными вопросами – отсутствием весомых свидетельств о жизни Шекспира, о его существовании в двух лицах, о том, наконец, что никто в Стрэтфорде не подозревал о его литературной деятельности?
Крис пожал плечами.
– Не знаю, Четверг. Просто за вычетом Марло в елизаветинском Лондоне не останется ни единого человека, который мог бы написать эти пьесы.
– Какие-нибудь теории есть?
– Никаких. Но елизаветинцы были забавной компанией. Придворные интриги, тайная служба…
– Эпоха перемен…
– Именно. Будем здоровы.
Мы чокнулись, и Крис отошел обслужить очередного клиента. Я с полчасика поиграла на пианино, прежде чем пойти лечь спать. По пути зашла к Лиз. Лондэн так и не позвонил.
27
Аид выбирает новую рукопись
Я надеялся заполучить рукопись Остин или Троллопа, Теккерея, Филдинга или Свифта. Может, Джонсона, Уэллса или Конан-Дойла. Забавно было бы отыскать Дефо. Но представьте себе мою радость, когда я узнал, что шедевр Бронте «Джейн Эйр» выставлен в ее старом доме! Судьба не могла быть щедрее…
АХЕРОН АИД
Порочность во имя удовольствия и процветания
К нашим рекомендациям по охране в музее Бронте прислушались, и в ту ночь там стояли на страже пятеро вооруженных охранников. Все крепкие йоркширцы, назначенные на этот почетный пост по причине высокоразвитого чувства литературной гордости. Один оставался в комнате, где хранили рукопись, второй дежурил в здании, двое патрулировали снаружи, а пятый сидел в маленькой комнатке за монитором. Не сводя бдительного ока с экранов, он жевал сэндвич с яйцом и луком и, естественно, ничего подозрительного не заметил. Способности Ахерона были засекречены для всех агентств младше Девятки.
Аид вошел с легкостью. Он просто проскользнул в кухонную дверь, вскрыв замок фомкой. Охранник внутри здания шагов Ахерона не услышал. Его скорченное тело позднее было обнаружено под раковиной. Ахерон осторожно поднялся по лестнице, стараясь не шуметь. Вообще-то он мог поднимать какой угодно шум – пистолеты охранников не способны были причинить ему вред, но зачем нарываться? Он медленно прокрался по коридору в комнату, где хранилась рукопись, и заглянул внутрь. Комната была пустой. Охранник почему-то отсутствовал. Аид подошел к боксу из бронестекла и положил на него руку – прямо над книгой. Стекло под его ладонью пошло волнами и потекло; вскоре оно размягчилось настолько, что Аид просунул пальцы внутрь и вцепился в бумажные страницы. Когда он вытащил рукопись, дестабилизированное стекло распрямилось, как резина, и снова затвердело. Единственным свидетельством того, что молекулы
