пролежать так полчаса или даже более. Это было безмолвной мольбой, адресованной маленькому барельефу Мадонны в стенной нише. Однажды она достала кинжал и пригрозила, что убьет любовника, а сама навеки запрется в монастыре. Больше они не встречались.
Каково жить с женщиной, которая каждый день готовит тебе еду и стирает твое белье, мастер Кит не знал. Но полагал, что это – лучший способ истребить всякое желание писать стихи.
И вот ему смертельно хотелось увидеть стихи того толмача, того предателя… да и его самого…
– Возможно быть отцом семейства и сочинять к праздникам панегирики в честь нашей королевы, – сказал Меррик. – Да ты и сам таких сочинителей знаешь.
– Нет, сэр, сочинителей – знаю, но среди них нет ни одного поэта.
Тут вдруг мастеру Киту стало стыдно – он требует поэзии, а сам сочинял простенькие песенки и даже пел их в Казенной палате под лютню: «Мы сядем у прибрежных скал, где птицы дивный мадригал слагают в честь уснувших вод и где пастух стада пасет…» Такое же можно сочинять, когда справа ревет младенец в колыбели, а слева жена ругается со стряпухой!
– Кажется, поел хорошо, а ощущение – будто и не прикасался к ложке… Я устал, мастер Кит, я страшно устал. Ничего, отправим обоз… Ты не забыл, что уезжаешь с этим обозом?
Не успел мастер Кит осознать, что вскоре сбудется мечта, как из уст вылетело:
– Я никуда не поеду!
– Что с тобой?
– Я не могу уезжать, оставляя дело незавершенным, – немного подумав, ответил мастер Кит.
– Какое дело?
– Связанное с милордом Годуновым и Крымским двором.
– Но мы ведь все поняли!
– Главное не поняли – почему милорда Годунова больше беспокоит судьба татарина Якуба, чем наша попытка продать киргиз-кайсакам пушки!
– Да, это очень странно. Не думаю, что он, как дитя, поверил в покупку лошадей. Скорее уж он дал понять: ну, пусть будут лошади, и покончим с этим делом… Ты что, мастер Кит?..
Мастер Кит вдруг резко повернулся и пошел туда, где в углу на стуле стояла лютня. Ему требовалась помощь струн, чтобы в голове наступило прояснение.
Меррик вдруг понял, что этому причудливому человеку нельзя мешать – как нельзя мешать псу, взявшему след.
В Казенной палате было темно, зажигать свечи Меррик не хотел, и в этой темноте раздавалось треньканье струн, довольно бестолковое, как будто музыкант еще не выбрал, что станет играть.
– А если мы уберем с доски эту фигуру? – вдруг спросил мастер Кит. – Сэр, наш лорд-протектор обожает шахматы… Сыграем с ним в эту игру! Вы знаете, сэр, что такое шахматная задача?
– На что мне это?
– А я знаю. На доске стоит совсем немного фигур, черных и белых, игрок всего один, и ему сказано: белые начинают и ставят черным мат в три хода. Забава для изощренных мозгов! Я, кажется, уже вижу эту доску и понимаю смысл задачи!
Пронзительный дисгармоничный аккорд заменил мастеру Киту слово – и вряд ли, что приличное.
– Мы убираем с доски скромную пешку по имени Бакир! – звенел в темноте по-юношески высокий голос. – Все! Бакира больше нет! Предатель – один из тех, кто в нашем списке! Один из киргиз-кайсацких лордов, или секретарь Мансур, или чудовище-телохранитель! Его имя записал Дик, но не в имени дело! Передо мной сидит милорд Годунов! Он делает ход! Какой ход? Он отправляет на Крымский двор своего человека, татарина Якуба, или кто он там на самом деле. Якуб получает задание – подкупить кого-то из свиты посла или же самого посла… Погодите, я еще не додумал до конца! Милорду нужен предатель: если посол затеет какое-то тайное дело, предатель через Якуба тут же сообщит Годунову. Далее – наш ход! Сулейман и Мансур устраивают тайное совещание посла с вами, сэр. Ход Годунова – он узнает о совещании и сразу устраивает послу со свитой головомойку. На самом деле он безумно благодарен Английскому двору за эту ночную встречу – теперь у него появляется повод запугать посла. И посол больше ничего предпринимать не станет – ни искать встречи с нами, ни искать встречи с тем воеводой, которого он мог бы похитить, если бы пожелал. Милорд вывел эту фигуру из игры – вот что ему требовалось, и он своего добился! Именно поэтому он не стал читать мораль вам, сэр, а спросил о том, что его действительно беспокоило, – о верном слуге, который куда-то пропал и не дает о себе знать.
– В твоих рассуждениях есть логика, мой добрый Кит, – ответил Меррик.
– Вот почему нам так легко удалось попасть на Крымский двор! Не спрашивайте, я сам себя спрошу! В этой легкости кроется ловушка. Но на кого милорд Годунов поставил ловушку? На Английский двор? Нет, дьявол побери! Мы в нее случайно угодили. Ему был нужен другой зверь. Вот почему он не стал ссориться с вами, сэр.
– Кажется, ты прав… – пробормотал Меррик.
– Кажется? Да у меня все сходится. И следующая шахматная задачка – куда девался тот татарин Якуб. Угодно вам ее решить?
– Я слушаю.
Меррик невольно усмехнулся – азарт мастера Кита ему нравился. Опять же – после возни с цифрами, которые никак не желают между собой сочетаться и сопрягаться, логическая задача – лакомство для ума.
– Милорд Годунов подкупил кого-то из посольства ценным подарком. Скорее всего, это золото. Татарин пронес кошель, или мешок, или хоть кувшин с золотом на Крымский двор и оплатил услуги предателя. Когда же милорд блистательно завершил свою шахматную партию, предатель сильно забеспокоился – он пустил погоню по ложному следу, но власть случая никто не отменял. Если Годунову зачем-то это понадобится – он выдаст предателя Кул-Мухаммаду. Пока, скорее всего, не выдал. Но предатель забеспокоился. Он дрожит за свою шкуру и за свой бочонок с золотом. Самое простое – уничтожить посредника. Когда посредник будет уходить ночью – пустить за ним верного человека или даже двух. Удар ножом – и никто никогда не узнает про бочонок с золотом! А как вывезти эти тридцать золотых сребреников – предатель придумает. Мы во Франции многое прятали в конских потниках.
– В твоих рассуждениях
