медвежьих объятий. Я обхватываю его за шею, утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю его запах. Он пахнет бельем, какой-то горной пряностью для тела и Джулианом. Если бы я могла разлить этот аромат по бутылкам и распылять его на подушки каждую ночь, я бы так и сделала.
— Я в порядке, просто хочу забыть сегодняшний день, — признаюсь я. Он целует меня в макушку, а затем крепко прижимает к себе и несколько секунд покачивает наши тела. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, и его карие глаза ищут мои.
— Все в порядке? — шепчет он, успокаивающе поглаживая меня по спине. Я делаю глубокий вдох и качаю головой.
Я не хочу лгать ему, я пришла, потому что с ним я чувствую себя в безопасности и спокойствии. Я хочу, чтобы он знал, что я борюсь, потому что у меня больше никого нет. Лена просто подбодрит меня, чтобы я старалась изо всех сил и продолжала показывать Лоре, что я делаю все, что могу. Но Джулиан позволит мне плакать, кричать, вопить и делать все остальное, чтобы справиться с ситуацией.
— Нет, я…, — мой голос срывается, и он сжимает меня еще сильнее, прежде чем я наконец позволяю слезам упасть. Я сглатываю тяжесть в горле, но мне все равно. Я знаю, что мне станет легче, когда я доверюсь ему.
— Dime, Corazón26, — шепчет он.
— Я получила еще одну плохую оценку за сочинение. Это было для класса Лоры, а у меня сегодня встреча с ней.
Он продолжает смотреть на меня, его брови медленно сходятся. — Qué pasó?27
— У нее не было ничего хорошего, чтобы сказать о работе. А потом упомянула, что моя мать даже сказала ей, что меня больше нет рядом и что они не думают, что я серьезно отношусь к аспирантуре.
Он ничего не говорит, просто продолжает водить руками по моему телу. Я делаю еще один глубокий вдох. — Джулиан, я писала эту работу две недели и сделала все, чтобы она была идеальной после того, как провалила предыдущую работу. Клянусь, я была сосредоточена. Но они думают иначе.
Наконец он прерывает молчание. — Хочешь, чтобы я поговорил с ней?
Я качаю головой.
— Нет, ты же знаешь, что это ничем хорошим не закончится. У них возникнут подозрения, почему ты заступаешься за студентку, которая не ходит на твои занятия.
Он делает шаг назад, отчего мои руки падают с его шеи. Вместо того чтобы робко уйти, он хватает меня за руку и переплетает наши пальцы. Он выключает плиту и проверяет макароны, которые медленно кипели в кастрюле. Джулиан работает в тишине, одной рукой беря щипцы и раскладывая лапшу на две тарелки. Закончив, он отпускает мою руку, чтобы поставить тарелки на кухонный стол. Он возвращается ко мне, на этот раз берет обе мои руки и подносит их к своему лицу, целуя по очереди каждую костяшку, а затем и ладони.
— Я тут подумал, — начинает он, анализируя меня, прежде чем продолжить. — Уже октябрь… Мы пытались сохранить этот секрет некоторое время, и, похоже, это не принесет нам никакой пользы во внешнем мире. Как ты думаешь, нам действительно нужно хранить этот секрет дольше?
Я смотрю на него какое-то мгновение, прежде чем раздвинуть губы.
— Ты шутишь?
Он качает головой.
— Кажется, люди замечают, что тебя нет рядом, а мне не нужно, чтобы люди лезли не в свое дело. Особенно Лора. Она не успокоится, пока ее догадки не подтвердятся, если они вообще были.
— Но это не изменит ее отношения ко мне. Скорее всего, она бы сразу меня завалила, — возражаю я.
Взгляд Джулиана темнеет, но потом он качает головой. — Я бы с ней разобрался, если бы она когда-нибудь что-нибудь с тобой сделала.
— Она уже сделала, — шепчу я, опуская взгляд и вырывая руки из его хватки. Я вздыхаю и иду к свободному столу, выдвигаю стул и сажусь. Еда выглядит потрясающе, но после сегодняшних событий я чувствую, как мой аппетит уменьшается.
Джулиан наконец последовал моему примеру, заняв стул по диагонали от меня и придвинувшись вплотную к столу, так что наши колени соприкасаются. Он берет кувшин с водой, стоящий в центре стола, и наливает мне стакан, после чего делает это для себя.
— Ты уверена, что у нее есть какие-то подозрения? Как бы я ни любил ее ругать, она отличный педагог.
Я пожимаю плечами.
— Думаю, моя мать ее достала. Они стали чаще проводить время вместе, а моя мать любит говорить обо мне гадости при любой возможности.
Джулиан на мгновение замолкает, а затем кладет свою руку поверх моей.
— Мне очень жаль, Corazón. Если я могу что-то сделать, дай мне знать. Я не хочу давить на тебя, если ты думаешь, что сможешь справиться с этим.
Он поднимает руку, и я беру вилку, накручивая на нее макароны.
— Можно я останусь здесь на ночь? Я хочу начать ревизию завтра утром, но сегодня я не могу даже думать о том, чтобы пойти домой.
— Конечно. Оставайся на любую ночь, даже если меня здесь не будет.
— Да? Где бы ты был, если бы это случилось?
Он бросает на меня взгляд, а затем ухмыляется. — Наверное, вдалбливал бы смысл твоей маме или читал нотации Лоре.
— Ты бы не стал!
Он смеется.
— Элиана, ты уже должна знать, что я готов на все ради тебя.
От его признания у меня в животе порхают бабочки, а тело становится теплее.
— Правда?
Он кивает, вертя в руках макароны и откусывая кусочек.
— Все, что тебе нужно сделать, — это попросить, Corazón.
Мои щеки теплеют от прозвища, которым он называет меня в последнее время. Corazón.Моя мать отказывалась говорить по-испански дома, поэтому я так и не смогла свободно овладеть языком. Как бы мне ни хотелось поговорить с папой по-испански, похоже, мы не очень хорошо общаемся. Он по-прежнему называет меня своей принцессой, но это не более того. Иногда я слышу, как он в своем офисе бегло разговаривает с родственниками.
Такое ощущение, что все проблемы моей жизни и моей семьи связаны с одним общим знаменателем: моей матерью. Но я ничего не могу сделать. Папа любит ее. Он никогда ее не бросит, и она относится к нему хорошо. А я? Не очень. Как будто ей просто нужен был брак, а ребенка пришлось терпеть.
Я сглатываю тяжесть этого откровения и пытаюсь вынырнуть из своих мыслей. Джулиан, кажется, замечает это, но ничего не говорит. Я молча благодарю его за это, пока мы
