я понял. — Его величество с уважением относится к предпочтениям своих верных подданных. Особенно тех, чей род входил в Ближний круг на протяжении многих веков. Его величество предвидел вашу реакцию на слова господина Калиновского. Домашний ювелир Юсуповых был призван для консультации, и ваш амулет исполнен особо.
Я увидел, что гвардеец держит в руках не сумку, но ящичек. Теперь он его открыл. На чёрном бархате лежал золотой браслет, покрытый замысловатым орнаментом.
— Надеюсь, инцидент исчерпан? — сухо спросил гвардеец.
Я буквально затаил дыхание. Игра становилась всё интереснее.
— Невероятно, — ровным голосом отозвался Жорж. — Но теперь мне, право, несколько неудобно перед остальными курсантами…
— Ах, не стоит беспокойства, господин Юсупов, наряжайтесь, — пропела Полли, вызвав очередной раскат хохота.
— Что ж, воля ваша — выбирайте. Медь или золото, — пожал плечами гвардеец. — Или, быть может, ваше сиятельство предпочитает какой-то иной металл?
Мне хотелось аплодировать этому парню. Признаков глумежа нельзя было заметить при всём желании. Он вёл себя как официант: «Слушаю-с! Чего изволите-с?»
— Не буду изображать из себя белого мага, как некоторые, — развёл руками Жорж. — Выбираю золото. И, я надеюсь, вы передадите императору мою глубочайшую благодарность.
— Разумеется, ваше сиятельство. Извольте вашу руку. Напоминаю, что перед тем, как надеть браслет, вы должны произнести: «Я принимаю защиту от Тьмы».
Гвардеец подошёл к Жоржу. Жорж безропотно протянул руку. Я ждал, затаив дыхание. Отвести бы людей подальше, но это может спугнуть Жоржа! Нет, сейчас главное — вывести эту гадину на чистую воду. Вот он, момент истины!
— Я принимаю защиту от Тьмы! — отчётливо услышал я.
Браслет защёлкнулся на запястье Жоржа.
Где-то далеко-далеко как будто послышался раскат грома. И ещё — как будто свет набирающего силу солнца ненадолго сделался более тусклым. Вот и всё.
Жоржа не порвало пополам, из него не хлынула Тьма. Он не свалился замертво.
Гвардеец отступил, а Жорж, подняв руку, полюбовался браслетом.
— Безупречно, — сказал он. — Попрошу матушку передать нашему ювелиру вознаграждение за консультацию.
* * *
Шёпотом матерясь, я вошёл в учебный корпус. На моём запястье болтался бесполезный медный браслет. Никогда не любил цацки, в бою от них ничего, кроме вреда — а я всю жизнь в бою.
Теперь же придётся носить браслет чёрт знает сколько времени. И не только мне — всей академии! Большинство из учащихся которой, кстати, искренне верят, что эти медяхи защитят их от Тьмы. И когда Жорж устроит новый прорыв, вполне возможно, полезут на рожон и умрут.
Чёрт! О мудрейший император, если бы ты только мог предвидеть, как провалится твой план! И как, как мне теперь тебе доказать, что этот сучий потрох Жорж действительно носит в себе Тьму⁈
А может, он и не носит?.. Что если я ошибся? И Света тоже ошиблась? И Иллариону показалось? А все загадочные изменения, происходящие с Жоржем — запоздалое половое созревание…
Но Мурашиха! Она-то видит линии вероятности.
Хотя… А вдруг и она ошиблась? Линии вероятностей — это ведь не телевизор. Истолковала что-нибудь немного не так, и…
Почему, чёрт возьми⁈ Почему браслет не сработал⁈
— Ваше сиятельство, к телефону вас, — тихо сказал дядька, отвечающий за связь. Он дожидался меня в холле.
— Угу, — буркнул я и пошагал к будке. Выставил глушилку, прижал трубку к уху. — Барятинский.
— Судя по вашему недовольному тону, катастрофы не случилось, — резюмировал Витман.
— Вообще ничего не случилось, — прорычал я. — Этот клоун надел браслет и даже глазом не моргнул!
— Не будьте столь категоричны, капитан Чейн. Конечно, если бы господин Юсупов рассыпался в прах, мы бы сейчас пили шампанское у меня в кабинете. Но вспомните: это ведь браслет, помогающий сдерживать Тьму.
— Ну да. — Я нехотя перевёл мышление на конструктивные рельсы. — Просто в Юсупове, согласно моим подсчётам, столько Тьмы, что было бы крайне неплохо увидеть, как он распадается в прах.
— Охотно допускаю. И вся эта Тьма сейчас — под гнетом браслета. Она не может прорваться. Юсупов больше не сумеет устроить прорыв. Разве это не плюс?
— Не плюс, — возразил я. — Мы ничего не доказали, потому что ничего не увидели.
— Кому «доказали»? — переспросил Витман. — Лично я вам верю безоговорочно. Его Величество, полагаю, тоже. Кредит доверия вы у него заработали огромный. Тьма — это то, о чём никто и ничего толком не знает, у неё практически нет изученных свойств. Мы отработали гипотезу — только и всего. Продолжаем наблюдение. Выжидаем.
Вдохнув и выдохнув, я сказал:
— Ладно. Считайте, что успокоили. И хорошо, что позвонили: есть хорошие новости. Мне удалось выбить из книги Юнга координаты прорывов.
— Что? Как⁈ — Витман буквально вцепился в информацию зубами.
— Ну… Наверное, пришла пора вас кое с кем познакомить. Нам необходимо встретиться. Только давайте не сегодня. Завтра.
Сегодняшнюю ночь мы со Светой собирались посвятить объединению близняшек.
— Информация достоверная? — быстро спросил Витман.
— Да чёрта с два она достоверная! Но другой у нас пока нет.
— Проклятье, Барятинский! — не выдержал Витман. — Что за шутки?
— Для шуток не время, шеф, — тоже позволил я себе небольшую фамильярность. — Будем проверять. Если с первым прорывом информация не подтвердится, то придётся применять иной подход…
— Если с первым прорывом информация не подтвердится, то, возможно, нам придётся искать иной мир для жизни!
— Ну, значит, найдём. Наверняка есть миры, которым не повредит немного магии.
— Чёрт бы побрал вашу легкомысленность!
— Это не легкомысленность. Это — немного здорового фатализма в условиях, когда контролировать мы можем чуть более, чем ничего.
В итоге мы договорились о встрече на завтра. Пора было выводить Свету в свет.
А до тех пор я твёрдо решил расстроить планы Жоржа, в чём бы они ни состояли. Теперь уже был абсолютно уверен, что к Злате он прицепился не просто так — имена её и Агаты, сменяющие друг друга на странице книги, это подтверждали. А значит, пора вмешаться.
Злату я поймал перед обедом. В академии всё же были строгие порядки, да и аристократического воспитания никто не отменял. У курсантов было не принято обжиматься на глазах у преподавателей, и Злата с Жоржем держались поодаль друг от друга.
— Доброго дня, госпожа Львова, — сказал я.
Злата остановилась. Мы оказались примерно в середине столовой, остальные
