я знала, что это происходит, как бы я ни старалась это предотвратить.
Мое тело опустилось на пол. Я притянула колени к груди, уперлась в них щекой и впервые с тех пор, как влюбилась в Дамиана более десяти лет назад, позволила этому случиться. Я позволила себе сломаться. Слезы не сделали меня слабой. Они очистили меня, вытеснив плохие воспоминания, и я смогла сосредоточиться только на хорошем. На той части Дамиана, в которую я влюбилась.
В Техасе я никогда не боялась за свою жизнь. Не из-за моего имени — Анджело был склонен к безрассудным выходкам, которые могли стать опасными в долю секунды, а мое имя не давало достаточно логики, чтобы предотвратить насилие. Нет, Дамиан был моим защитником, даже когда не хотел признаваться в этом ни одному из нас.
Наши свидания в библиотеке спасли мою душу, и одиночество, которое я чувствовала всю свою жизнь, отступило перед ним. Он защищал меня, когда Лора и остальные школьники накачивали меня наркотиками. Мы влюблялись в маленькие моменты — битвы остроумия, крошечные проявления привязанности, твердая вера друг в друга.
Так много для этой веры.
Зазвонил телефон, и я заставила себя протрезветь. Я ответила на звонок, не глядя на определитель номера, и прижала трубку к уху, собирая свои вещи.
— Рената, милая…
Что за…
Мои брови сошлись вместе.
— Папа?
От волнения в его голосе у меня участился пульс.
— Мне нужно, чтобы ты сходила к маме и взяла кое-что для меня, Рената.
Я решила не вмешиваться в их дела, когда ушла от Маман. Я не хотела иметь ничего общего с мафией. Потребуется просто чудо, чтобы вернуть меня обратно — ногами и криками, разумеется.
Я покачала головой, хотя он не мог меня видеть.
— А ты не можешь ее попросить?
— Это запись, малышка. — Он никогда не называл меня так раньше. — Она использует ее, чтобы шантажировать меня. То, что на ней записано, может отправить меня в тюрьму. Ты же не хочешь, чтобы твой папа оказался в тюрьме?
— Папа, это касается только тебя и моей мамы. Я буду благодарна, если ты не будешь вмешивать меня в это.
— Делай, что я говорю, Рената. — Он перестал умолять и вернулся к своему требовательному характеру. Странно, но эта привычка принесла мне облегчение.
И все же я не собиралась терпеть его дерьмо.
— Я больше не ребенок. Ты не можешь отправить меня в Техас в качестве наказания.
Любопытная часть меня задалась вопросом, чем занималась Маман во время своей поездки в Италию. Папа говорил как человек, который держится на волоске. Это было не то, что я привыкла от него слышать. С тех пор я также ничего не слышала о Витали, хотя и не была в курсе событий.
Суровый тон папы ожесточил меня.
— Есть и другие способы наказать тебя. Я знаю, что ты ссоришься с мамой, но она тебе все равно небезразлична. Так что либо ты едешь в Хэмптон и забираешь запись из сейфа, либо я посылаю ударную группу, чтобы она сделала это за меня, и это будет некрасиво.
Должно быть, он почувствовал мою нерешительность, потому что продолжил.
— Дамиано Де Лука.
Я замерла, услышав его имя. Я не настолько заблуждалась, чтобы не понимать, что мне не все равно. Дамиан был моей первой и единственной любовью. Первая любовь — это человек, с которым ты всегда будешь сравнивать всех остальных мужчин. Это человек, которого ты никогда не сможешь забыть, даже если тебе удалось убедить себя в том, что ты уже перешагнула через это.
После Дамиано Де Лука у меня было более дюжины мужчин. Каждого из них я сравнивала с ним, и это разрушало отношения еще до того, как они начинались. Я могла бы продолжать жить дальше, жить в обычном режиме, может быть, однажды даже найти счастье без него. Но я никогда не смогу забыть его. А для этого нужно было любить его каждую секунду каждого дня.
Папа держал меня за шею. У него были все необходимые рычаги, стоило ему только упомянуть имя Дамиана. Его смех прозвучал громко и сухо.
— Ты же не думала, что я не слышал о том, как вы двое влюбились друг в друга, когда я отправил тебя в Техас? — Он насмешливо хмыкнул. — Я это сделал. Я подарил тебе любовь. — Он понизил голос. — Я могу забрать ее так же легко.
Дежавю охватило меня, вернув в коридор в Девилс-Ридж, где Анджело угрожал мне подобным образом.
— Отлично, — выдавила я.
— В сейфе есть видеокассета. Код состоит из шести цифр. Три двустишия. Дата твоего рождения, плюс четырнадцать в каждом двустишии.
Разумеется, код сейфа вытекает из даты моего рождения. У моих родителей был чертовски странный способ показать свою любовь ко мне. Папа повесил трубку, как только я хмыкнула в знак согласия. К тому времени, когда школа закончилась и я поехала из Коннектикута в Нью-Йорк, наступила ночь.
Армия, встретившая меня у подъезда Маман, поразила меня. В некоторых лицах я узнала мальчиков из моей школы в Девилс-Ридж. Они выросли в мужчин и по непонятным мне причинам собрались на вымощенной камнем дорожке Маман. Связной из семьи Романо прислонился к входной двери рядом с Бастиано Романо и Арианой Де Лука.
Я замерла, увидев, кто стоит рядом с Маман. Он стоял рядом с ней, одетый во все черное, черные тактические перчатки и бронежилет. К его телу было прикреплено несколько единиц оружия, в том числе штурмовая винтовка, перекинутая через грудь.
Когда моя машина была припаркована и двигатель заглушен, его взгляд остановился на мне.
— Дама, — прошептала я.
И хотя я знала, что на самом деле он меня не слышит, я также знала, что он все равно меня услышал.
ГЛАВА 43
Иногда обман может быть терапевтическим.
Нолан Росс
РЕНАТА ВИТАЛИ
Я быстро пришла к выводу, что при таком количестве людей в сейф мне не попасть. Потребовалось всего две секунды, чтобы желание уйти улеглось. Дамиан сделал шаг ко мне, но я не думала, что это движение было осознанным. В конце концов, его глаза не казались такими же манящими, как его тело.
Мне хотелось его ненавидеть, но, глядя на него, я не могла заставить себя почувствовать ненависть. Просто смирилась с тем, что мое сердце всегда будет принадлежать ему.
Маман подошла к дверце машины, ее глаза были восхищенными.
— Это твой отец прислал тебя сюда?
Мой взгляд скользнул к Дамиану, а затем вернулся к Маман.
