файры и грамотно дозировать их мощность. Через несколько часов, уставшие присаживаемся отдыхать.
— Кто бы мог подумать. — Аня с улыбкой бурчит, поглаживая пятую точку, обтянутую черной кожей, — что к этим штанам так хорошо прилипает. Больно.
Энжи тяжело дышит.
— Кто вообще мог подумать, что этот изверг нас будет так хлопать? Причем он специально по попе бил, как маленьких. У меня тоже болит. Синяки наверняка есть.
— Передумаете? — улыбаюсь.
— Ни за что! Не дождешься! — Кричат в два голоса.
Оборачиваюсь к Дэну, сидящему на небольшой горке.
— А ты чего бездельничаешь? — Указываю в его сторону ножнами в руке.
Тут же чувствую рывок и вижу, как он протягивает мне эти самые ножны.
— Я уже набегался. — Смеётся. — Только вам этого не видно.
Мне приходит идея.
— А другого человека ты передвинуть можешь в хроносдвиге?
Он появляется рядом с Энжи, а сама она пулей улетает метров на пять в заросли высокой травы. Оттуда раздаётся дикий визг. Она быстро выбирается и с воплями гоняется за братом, обхаживая его спину и плечи ножнами.
— Дэн, гад такой! Там крапивы полно! И вообще толкнул больно!
Анютка, утомившись наблюдать за Энжи и её братцем, додумывается ткнуть прутиком в маленький, не более крупной вишни, файрбол на Элиной ладони, тот взрывается без вреда для Эли, зато на лицо Рыжика попадают продолжающие гореть капли огня. Все замирают. Она смахивает горящие капли и продолжает стоять, моргая своими чудом не пострадавшими перепуганными глазищами. Я в ужасе подбегаю к ней.
— Закрой глаза. — Одними губами приказываю, прикладываю ладони к её лбу и щеке, глажу их, шею, ладони, все открытые кусочки её нежной кожи, где вижу хотя бы мельчайшие повреждения. Спустя час, когда я заканчиваю и усаживаю её в машину, она мурлыкающим голосом бормочет:
— А синяки на попе полечишь?
— Ножнами. — Обнимаю её. — Дурочка, ты вообще думаешь, что делаешь?
Устало усаживаюсь прямо у её ног, упёршись спиной в порог джипа. Остальные подходят к нам.
— Ну и как наши дела? — Спрашивает Эля, которая уже отошла от шока после Аниной выходки и снова жонглирует небольшими огненными шарами.
— Как в сказке. — С философским видом отвечаю, наблюдая, как она перебрасывает с руки на руку пару файров. — Чем дальше, тем страшнее.
— В смысле? — Энжи приземляется прямо на землю в своих тонких синих брючках.
— В самом прямом. — Поднимаюсь и за руку тяну её, вытряхиваю, не особо жалея многострадальную пятую точку под её писк и айканье. — Чем больше я на вас смотрю, тем мне становится страшнее.
— Всё так плохо? — Она жалобно смотрит мне в глаза, не выдерживаю, прижимаю её за шею к себе, она пищит. — Зато скучно не будет!
Мы все смеёмся.
***
Энжи.
Усевшись рядом с Рыжулей, внимательно осматриваю её лицо, лоб, шею, кручу её голову, чтоб не пропустить ни кусочка кожи. Просматриваю даже ладошки.
— Нигде не болит? — Она качает головой. — И следа нету.
Обнимаю её, она склоняет голову мне на плечо.
— А я и испугалась больше того, что следы останутся, что буду некрасивая. — Тихонько бормочет, обнимая меня за талию. — Того…
Я пальчиком прижимаю её губы, чтобы не говорила всякие глупости — уж за оспинки-шрамы от ожогов, если бы они и были видны, мы её точно не разлюбим. Она с улыбкой его целует и слегка касается язычком. Я в порыве нежности чмокаю её в щеку, а эта шкодница поворачивается и захватывает в плен своими губками мой рот. Мы приходим в себя спустя минуту и чинно отодвигаемся друг от дружки, немного покраснев. Больше всего меня смущает братец, сидящий впереди и смотрящий в окно. По нему незаметно, чтобы он видел наш поцелуй, а вот Эля, похоже, точно видела — покраснела больше нас, как будто это она целовалась. По Крашику вообще гадать бесполезно, у него с губ не сходит его фирменная едва заметная улыбочка, та самая, которая часто бесит потому, что может скрывать, что угодно.
— Кстати, предлагаю, пока есть время, подумать об практичной одежде. Крепкой и удобной. — Краш говорит всем, а смотрит на меня — мои одёжки точно заранее все забракованы в этот раз.
— Джинсы подойдут? — Аня снова укладывает голову на моё плечо.
— Твои нет. Узкие, неудобные. — Он говорит, не оборачиваясь, не отвлекаясь от дороги. — У Дэна любые джинсы годятся и ветровка есть. Эля?
— У меня нету такого, чтоб сильно крепкое. — Вздыхает. — Для города всё удобное, а вот что одеть в это наше… мероприятие, даже не знаю.
Он нарочито резко поворачивает на светофоре, я привыкла, а Аня с Элей пищат вокруг меня. Через минуту останавливаемся у магазина.
— Про обувь тоже советую подумать. — Добавляет, как только глушит мотор.
— Мы же на машине?.. — хмыкает Дэн.
— Хорошо, можешь не думать, в случае чего пойдешь босиком.
— Так бы и сказал, — бурчит братец, — на всякий случай.
Бродим по магазину полчаса без всякого успеха, пока Элька не находит бледно-голубенький комбинезончик, похожий по покрою на тот, в котором приехал Крашик. Я с первого взгляда понимаю, что именно такая вещь и нужна, только вот цвет – фи. Спрашиваю у Эльки, где она нашла его, и мы с Аней бежим в соседний зал. Целая стена завешена тем, что нам нужно. Для меня вопросов не возникает, цепляю свой любимый тёмно-синий. Анюткину ручку, потянувшуюся за точно таким же, ловлю и перенаправляю к тёмно-малиновому.
— Под твои волосы будет бомба.
За нашими спинами слышен тяжелый вздох Эли.
— Парни сказали, что через день я буду похожа на поросёнка, сильно светлый.
Она растерянно смотрит на нас, мы скептически – на неё.
— Синий, красный, зелёный. — Произносит Рыжуля, снимает тёмно-зеленый комбинезончик и засовывает Эльке в руки. Идём наряжаться уже все втроём. Когда мы выходим в комбинезонах к нашим мальчикам, они молча показывают кулаки обеих рук с отогнутыми вверх большими пальцами. Угодили.
— Теперь обувь.
Когда Краш усаживает меня на пуфик и садится передо мной на колени, от воспоминаний у меня начинает кружиться голова. Пусть сегодня он не так нежно ощупывает и прижимает мои пальцы в кроссовке, не гладит и не одевает носочек, но
