уже рассказывай толком, что там у тебя случилось. Почему вытягивать-то все приходится клещами?
— В общем… Я тут переговорил с одним хорошим знакомым, — Астарот вздохнул. — И он мне по секрету показал список тех, кого примут в рок-клуб в декабре. И нас там нет.
— А как же голосование? — возмущенно воскликнул Бельфегор. — На отчетнике же должны голосовать, и если мы наберем большинство, о нас примут.
— Да чушь все это! — заорал Астарот. — Там все заранее решено, никто не считает, что там по голосованию! Проходят только по блату или за взятку. Там в списке вообще есть те, кто на концерте выступать не будет. И на прослушивание они не приходили.
— Но это же… Нечестно! — Бельфегор скривил лицо, будто готов заплакать. Стал еще больше, чем обычно, похож на десятилетнего пацана.
— А кто тебе рассказал-то? — спросил Бегемот.
— Рассказал, значит знает, — буркнул Астарот. — Так что фигня это все. Мы зря стараемся. Репетируем тут. Планы строим. Не получится ничего.
— А может он… Нуу… Наврал тебе? — осторожно проговорил Бельфегор.
— Да зачем ему врать-то? — взвился Астарот. — Сам-то головой подумай! Все давно поделено. Или у тебя есть деньги на взятку?
— Размер взятки тебе тоже озвучили? — поинтересовался я.
Технически, это, конечно, может быть и правдой. Ну, по крайней мере, отчасти. Рок-клуб занимается концертами, а значит сидит на деньгах. А везде, где есть денежный источник, обязательно начнет процветать кооператив «Калитка», который к этому самому источнику пропускает. Следовательно…
— … только позориться, — закончил свою мысль Астарот. Большую часть его спича я пропустил, задумавшись. Но несложно было по последней фразе догадаться, за что он такое топит.
— Ты сейчас серьезно говоришь? — приподняв бровь, спросил я.
— Нет, блин, шуточки шучу! — Астарот взмахнул руками. Как возмущенная кумушка на завалинке. — Какой нам вообще смысл теперь выступать? Выйдем, как дебилы покривляемся, а жюри, такое: «Спасибо, пока!» Это же позорище…
— А я думал, позорище — это не явиться на концерт, где мы в программе есть, — криво ухмыльнулся я и обвел глазами своих «ангелочков». Нда, хреновато. Бельфегор хлопает глазами. Бегемот хмурит лоб и кривит губы. Кирилл сжался в комочек, будто хочет заползти под стол и не отсвечивать. Моральный дух стремительно падает куда-то в сторону абсолютного нуля. Я встряхнулся и шагнул к Астароту. Обнял его за плечи. Посмотрел еще раз на остальных.
— Так, братва, — начал я. — Не знаю, кто там и что сказал, но предлагаю прежде всего отставить панику. Теперь мы не просто должны, мы обязаны выступить! И не просто выступить, а порвать там всех на бурные овации, ясно вам?
— А смысл? — вздохнул Астарот.
— Эй, это же концерт со зрителями, а не для жюри! — напомнил я. — Там будет полный зал, на головах друг у друга будут сидеть! Допустим, этот твой информированный человек сказал правду, и нас действительно никто не собирается принимать в рок-клуб. Что это значит?
— Нечестно так… — промямлил Бельфегор.
— Да пофиг, мир вообще не очень-то справедлив, — отмахнулся я. — Для нас с вами что это значит? Ну, если не рассматривать вариант «мы бросаем нафиг музыку и идем все вместе осваивать макраме».
— Ну… Что нам надо денег на взятку добыть… — хмуро предположил Бегемот.
Вот блин! Хреново туннельное зрение! Мы так увлеченно стремились все это время попасть в рок-клуб, что теперь кажется, что если не попадем, то это будет конец света, мировой армагеддец и великая депрессия в одном флаконе. Хотя может это я им хвосты накрутил. Окей, значит надо теперь раскручивать…
— Эй, ну вы чего скисли-то сразу? — я тряхнул Астарота за плечи и заглянул ему в лицо. Он ответил мне хмурым и унылым взглядом. — Я-таки хочу напомнить вам, что мы и до рок-клуба играли. И концерты у нас какие-то тоже были. Рок-клуб — это важная веха, конечно, но если мы туда не попадем, то это не значит, что пора сесть на жопку ровно. Покривляемся, как дебилы… — Я снова посмотрел на Астарота. — Ты правда уверен, что мы фигню делаем?
— Нет! — тут же бодро возразил Кирилл. Глаза его сверкнули. — Ничего не фигню! Астарот, ну правда!
— Не фигню… — буркнул Астарот, опустив глаза.
— Ты же хочешь, чтобы нашу музыку люди слушали! — я снова тряхнул его за плечи. — А как они услышат, если мы на концерт не явимся?
— Но нас же все равно не примут… — снова начал он, но замолчал. Поднял глаза от пола и посмотрел на меня.
— Да и хрен с ними! — я махнул рукой. — Ну и пусть плесневеют в своем корытце! Не сошелся свет клином на этом рок-клубе. Я напоминаю, что у нас скоро будет первый клип, а еще нам нужно к концерту в военном училище подготовиться. И к еще одному концерту, на овощехранилище с повешенным мальчиком. Или закопанным? И Жан завтра обещал занести статью про то, как мы клип снимали.
— Ой, да! — встрепенулся Бельфегор. — Мама сказала, что можно будет на сцене поснимать в следующий вторник ночью. Дядя Боря сказал, что останется и поможет свет настроить.
— А я же про того мальчика песню дописал! — проговорил Кирилл. — Точнее, про злую девочку. Только я сегодня еще не готов ее спеть, но на следующей репетиции обязательно…
— Все равно обидно получается… — сказал Астарот. Но уже, к счастью, не совсем упадническим тоном. И плечи распрямил чутка, больше не смотрелся сдувшимся тюфячком.
— А кто тебе эту инфу выдал, не скажешь? — на всякий случай уточнил я.
— Борода сказал, — после недолгой паузы выдал инсайдера Астарот.
Ну да, конечно. В каждой уважающей себя тусовке должен быть свой Борода. Я лично знал как минимум четверых человек с таким погонялом. И сейчас я быстро листал странички мысленного справочника, силясь понять, про какого именно Бороду речь.
— Борода — это Сеня Бородаенко? — быстро спросил я. — Из «Парка культуры и отдыха»?
Смутно вспомнился квартирник «Папоротника», треп с компанией «старших товарищей». И этот самый Борода вроде как тоже среди них был.
— Ну да, — кивнул наш фронтмен.
В памяти всплыл ночной разговор в студии Шутихина. Дядька с вислыми усами, который рассказывал историю о том, как Астарот распускал сопли и орал, что настоящему таланту на сцену не пробиться. И Борода этот самый стоял рядышком и кивал. А сейчас вот решил мальчика истеричного по доброте душевной предупредить, чтобы не старался особо.
Ну да, ну да…
— Да и хрен с ним! — я махнул рукой. — Чего сидим-то? Пора репетировать! Нам еще публику надо рвать в клочья, а мы фигней страдаем.
— Мальчики, а что там было про бэквокал? — невинно подала голос Люся.
