тебя есть работа.
― Не смеши меня, ― она уставилась на него. Как он мог думать, что она может продолжать работать в качестве его секретарши?
― Очевидно же, я не смогу продолжать работать на тебя после этого.
― Почему нет? Мы не лгали друг другу и не давали ложных обещаний. Мы не дети. Мы можем отделить работу от игры.
Софи вздрогнула. Ух-ты. Он действительно был таким же холодным, как земля, которую они только что оставили. Такой аналитический, такой свободный от эмоциональных связей.
― Я не такая, как ты, Люсьен. Я не могу четко разделить свою жизнь на работу и секс, ― она пожала плечами. ― Я не мужчина, я полагаю.
Что-то в ее словах пронзило лед. Она видела это в сужении его глаз и во внезапной жесткости в его челюсти.
― Не смешивай меня с такими, как твой муж, Софи. Да, мне нравится секс, но я честен в том, что я делаю, и с кем это делаю. Я не бегаю за закрытыми дверями, получая удовольствие от того, что причиняю боль людям, которых, как я утверждаю, люблю.
Воу. Откуда это пришло?
― Люблю, ― она повторила слово рассеянно, будто никогда не слышала его раньше.
Она чувствовала, что она очень мало знала об этих днях.
― Да, любовь. Та вещь, которая вызывает только страдания и горе, заставляет людей толстеть на слишком большом количестве мороженого и делать опрометчивые стрижки, когда что-то идет не так.
Ауч. Теперь она снова была настороже. Что скрывалось за всем этим?
― Ты никогда не был влюблен, Люсьен? Ты никогда не хотел кого-то так сильно, что твое сердце ревет, когда ты с ним, и каждая кость в твоем теле жаждет его, когда тебя рядом с ним нет?
― Нет.
― Это все? Просто нет?
― А чего ты ожидала? ― он пожал плечами и развел руками в стороны. ― Какой-нибудь печальный рассказ о моем бедном разбитом сердце? Прости, Принцесса.
Софи пожала в растерянности плечами. Он сумел снова превратить свое слово нежности по отношению к ней в насмешку.
― Я не знаю. Я не знаю. Я только…
― Мне не нужно называть свои чувства любовью или приковывать к себе какую-то женщину только ради большой гребаной вечеринки и бессмысленного куска торта.
Он взглянул на ее обручальное кольцо, и она инстинктивно его накрыла. Оно никогда не покидало ее пальца с того дня, как Дэн его надел, и как бы неправильно оно сейчас не выглядело на ее пальце, мысль о том, чтобы снять его, выглядела так, словно ей пришлось бы удалить кусочек себя. Как будто ее личность соскребали скальпелем.
― Не говори так, ― она в защитном жесте коснулась золотой полосы на своем третьем пальце.
― Почему нет? Потому что правда ранит? ― рот Люсьена скривился от отвращения. ― Держу пари, твой муж снимает его, когда трахает свою любовницу.
Софи чувствовала, что его слова звучат как удары.
― Тебе обязательно нужно быть таким грубым? ― ответила она ему.
― Да. Да, потому что, если я не буду грубым, ты вернешься домой и будешь слушать его банальности и ложь.
― Но разве это не мой выбор? Почему для тебя важно, что я делаю, Люсьен?
Люсьен, в разочаровании и гневе, стукнул рукой по креслу.
― Почему ты делаешь это сейчас, Софи? Почему ты сомневаешься во всем, что ты сказала и почувствовала на этой неделе?
Софи тяжело вздохнула.
― Потому что мы говорим обо всей моей жизни, Люсьен, а не об эпизоде какого-то телевизионного реалити-шоу. Я должна выслушать его, чтобы услышать его историю тоже.
― Его историю? ― смех Люсьена не оставил за собой и следа юмора. ― Это та часть, где он падает на колени, а ты прощаешь его?
Он пристально посмотрел на нее, и Софи посмотрела прямо назад, замечая, как его горло двигалось, когда он тяжело сглатывал.
― Я покажу тебе его чертову историю.
Он потянулся к своему ноутбуку, открыл его, и, после нескольких нажатий клавиш, повернул экран к Софи, которая обнаружила, что смотрит на серию фотографий. Она сузила глаза, пытаясь разобрать образы, представшие перед ней. Но они не имели никакого смысла. Ни здесь, ни на ноутбуке Люсьена, ни на частном самолете Люсьена.
Ее муж в аэропорту со своей любовницей.
Дэн смеется в баре, вешаясь на свою любовницу.
Снова на балконе, его обнаженная любовница обвилась вокруг него.
Он без обручального кольца.
Софи не могла дышать, ее легкие внезапно сжались.
Не в силах отвести глаз от экрана, ее руки в шоке коснулись щек. После дней, которые она только что провела с Люсьеном, она утратила право играть жертву, но ее сердце по-прежнему разбилось на миллион кусочков, когда Дэн обнял другую женщину. Она хотела проникнуть внутрь экрана и дотронуться до его улыбки, отвести голову от этой женщины и заставить его взглянуть в ее сторону.
Это были руки, в которых она планировала провести остаток своей жизни, и его поцелуй был единственным, что она когда-либо хотела иметь на своих губах.
Слезы увлажнили ее щеки, и из ее тела вырвались рыдания. Знать об интрижке Дэна было одно. Запечатлеть на сетчатке глаза его измены ― совсем другое. Она опустила лицо в руки и выкрикнула сердце.
***
Люсьен медленно закрыл экран и положил ноутбук на стол рядом с собой. Наблюдать, как Софи плачет, было мучительно. Каждый его инстинкт захотел протянуть руку и обнять ее.
― Софи… Принцесса… мне очень жаль.
Она вздрогнула, когда он прикоснулся к ней, и выражение ее глаз, когда она подняла голову, заставило его застыть.
― Ты сожалеешь? А за что конкретно ты извиняешься, Люсьен? За то, что преследовал моего мужа, или за то, что использовал мои семейные проблемы, чтобы уложить меня в постель? Боже, ты должен думать, что я очень тупая, ― ее слова прозвучали в слезах и дрожащем дыхании, но гнев держал ее в рамках. ― Ты спланировал это. Знал, что Дэн обманывал, и видел, что есть возможность взять то, что тебе не принадлежит.
Люсьен пытался не отставать от мыслей Софи. Она все поняла очень, очень неправильно.
― Софи, нет, ― он потянулся к ее рукам, но она вырвала их. ― Это не то, о чем ты подумала…
― В
