пехоты, ожидая, пока догорит огнесмесь в проходах. Перед каждым проходом их собралось тысяч по семь — восемь.
Кондрат через гонца сообщил, что монголы смогли разбить одну пушку и две гауфницы. Проломов в стенах монголам сделать не удалось. Только заборолы сбили, да верхние венцы бревенчатых срубов.
В монгольском лагере забили барабаны и завыли большие трубы. Толпы нукеров, держа на плечах лестницы, с грозным ревом «У-р-р-ра!» рванулись в проходы, затаптывая сохранившиеся кое-где очаги пламени. По ним с башен ударили гауфницы и пушки. Пушки тоже стреляли картечью. Юрию было отлично видно, как в толпах атакующих появились большие «плеши». Каждая на много десятков убитых. К сожалению, даже с картузным заряжанием пороха и картечи скорострельность крепостных орудий не превышала одного выстрела в три минуты. Уцелевшие на башнях орудия никак не могли остановить атакующие толпы.
Однако, молодцы, — подумал Юрий, — дружно бегут! За исход боя они не беспокоился. Все было многократно продумано и проверено на многочисленных учениях. Да и опыт обороны Ивановска это подтверждал.
Забежав в ров к подножию вала, нукеры бросали лестницы на ледяной склон. Их длины как раз хватало до подножия стены. Следующие за ними нукеры взбегали по этим лестницам на вал и приставляли свои лестницы к стене. По ним из бойниц заборола били бронебойными стрелами лучники. На такой дистанции стрелы легко пробивали кольчуги и даже панцири. От них защищали только щиты. Однако, те, кто тащил лестницы, щитов не имели. Самих лучников защищали тяжелые панцири, одетые поверх кольчуг и глухие шлемы с железными личинами. Ответная стрельба монголов им вреда почти не наносила.
Лезущих на стены нукеров кололи копьями, на них швыряли камни и поливали их кипятком. Защитники, взявшись по трое — четверо за длинную рогатину, отпихивали лестницы от стены. Нукеры с воплями летели с лестниц вниз, сшибая других.
Через четверть часа все монголы прошли через проходы и скопились под стеной во рву и на валу. Каждые три минуты громыхали орудия, стреляя вдоль стен, выкашивая монголов десятками. Требушеты метали в ров тяжелые зажигательные бомбы.
Теперь трубы загудели уже в городе. Это давал команду Кондрат.
Со стен вниз ударили длинные струи огня. Во время артиллерийской перестрелки огнеметы закатили в подбашенные клети. А теперь снова вывезли их на стены. Каждый пролом заливали огнем с двух сторон по два огнемета. Вниз посыпались сотни ручных зажигательных бомб весом в полпуда каждая. Разбиваясь о лед, глиняные горшки разбрызгивали горящую смесь во все стороны. Весь ров запылал.
Следом со стен скатили четыре десятка больших четырех ведерных разрывных бомб — бочонков. Во рву знатно засверкало и загрохотало. Посильнее, чем выстрелы крепостных пушек. Как будто, прямо над стеной ударили молнии и раскатился могучий гром. Град из гранитных булыжников размером с яйцо ударил по стенам и башням. Весь ров заволокло густым черным дымом.
Защитники предусмотрительно попрятались за заборолом. А вот штурмующим укрываться было негде. Их потери были огромными. Взрывы бомб разметали горящую на снегу огнесмесь. Кого минули гранитные булыжники, тех забрызгало огнесмесью. Многоголосый вой сгорающих заживо нукеров перекрыл вопли их раненых товарищей. В дыму во рву во множестве метались горящие люди. Даже у воинов, сражавшихся в Венеции, Риме и Париже, от этого зрелища мороз продрал по коже.
Такого монголы не выдержали. Да и не в силах человеческих было это выдержать. Тумены Мункэ, состоящие из проверенных во многих походах воинов баргутов, меркитов и кара-киданей побежали. Побежали в панике, затаптывая раненых. В спину бегущим еще раз громыхнули орудия.
Хан Бату, нойоны Субэдэй и Мункэ перед штурмом, еще в ночной тьме, поднялись на специально построенную для них командную вышку, с которой вся городская стена была видна, как на ладони. Под вышкой расположились сигнальщики с огромными барабанами и тяжелыми длинными трубами.
Едва развиднелось, Бату дал отмашку сигнальщикам. Ударили барабаны. Донесся гулкий звук сработавших баллист и требушетов. К городу понеслись пудовые камни, выпушенные из баллист и пяти пудовые из требушетов. За ними с направляющих легких баллист с воем и дымными хвостами вылетели циньские огненные трубы.
Субэдэй предпочел не рисковать и убедил Бату использовать все имеющиеся возможности осадного корпуса.
Против каждой из 9 городских башен были выстроены загородки из толстых бревен, в которые затащили по 7 баллист. Циньские осадные мастера, считали, что семикратное количественное превосходство позволит им быстро подавить урусутские камнеметы, установленные на башнях.
По центру стены и на обоих флангах поставили еще 3 больших загородки, в которых мастера собрали по 7 тяжелых требушетов, способных добросить до городских стен камни весом в 5 пудов, которые, по расчетам мастеров, затри часа должны будут пробить три больших пролома в деревянных стенах города.
В этих же загородках установили по 2 баллисты, которые бросали зажигательные снаряды на засеку, выжигая в ней широкие проходы к будущим проломам.
В полусотне шагов за загородками открыто стояли два десятка легких баллист для запуска огненных труб.
Мастера рассчитали все, исходя из возможностей урусутских камнеметов, с которыми монголы столкнулись в Ивановске. А также, исходя из боевых возможностей урусутских пищалей, с которыми они имели дело в Булгарии.
Урусуты ответили сразу. На всех девяти башнях сверкнули яркие вспышки, затем они окутались черным дымом. Спустя несколько мгновений до монгольских военачальников долетел басовитый грохот. Примерно как при выстрелах урусутских пищалей, только во много раз сильнее.
Похоже, у них на башнях стоят очень большие пищали, — высказал предположение Субэдэй.
— Это ничего, против семи наших баллист одна, даже большая, пищаль не выстоит. — Высказал свое суждение Мункэ. — Их пищали превосходят наши баллисты только на больших дистанциях. Однако, грохочут они сильно, под стенами могут нашим нукерам помешать, если уцелеют до того, как мы под стену подойдем.
— Будем надеяться, что наши мастера их разобьют. Девять огнебоев — это не много. — Заключил Бату — хан.
Однако, вскоре баллисты одна за другой начали выходить из строя. Было видно, как при попадании снарядов урусутских огнебоев в загородки, куски бревен частоколов и части баллист летели во все стороны, калеча расчеты.
Зато, большие требушеты вскоре пристрелялись. От попаданий их каменных ядер каменная облицовка стен разлеталась, бревна лопались, земляная засыпка высыпалась.
Но, из-за стены начали стрелять требушеты урусутов. Их большие зажигательные снаряды, падая в загородки, зажигали все вокруг в радиусе пары десятков шагов.
Баллисты успешно зажгли засеки, выжигая в них проходы.
Через два часа все баллисты, обстреливавшие башни, были разбиты. Им удалось подавить только три урусутских огнебоя из девяти. Остальные урусутские огнебои, покончив с обстреливавшими их баллистами, начали громить загородки с требушетами. Еще через полчаса все требушеты были разбиты. Им удалось только сбить заборолы и разрушить верхнюю часть стен до высоты в две сажени.
Со своей задачей справились лишь баллисты, выжигавшие проходы в засеке.
За это время все три тумена Мункэ подтянулись к проделанным в засеке проходам, каждый тумен к своему проходу.
Больше ждать было нечего. Бату хан повелел дать сигнал к началу штурма. Дождавшись своего часа, нукеры с грозным ревом дружно рванулись вперед.
Стоя на наблюдательной вышке, хан Бату, нойоны Субэдэй и Мункэ молча наблюдали за избиением своих отборных нукеров. Огнебойные орудия урусутов, стоящие на башнях, во много раз превосходили по силе те пищали, с которыми монголы сталкивались в Булгарии. Одним выстрелом эти огнебои выбивали десятки нукеров.
Во множестве стоящие на стенах огнеметы, уже знакомые чингизидам по штурму крепостей в ивановской земле, поливали пытавшихся штурмовать проломы воинов длинными струями огня.
И в довершение всего, помимо ручных зажигательных снарядов, урусуты стали бросать со стен большие разрывные бомбы, взрывавшиеся со страшным грохотом и убивавшие воинов буквально сотнями.
Старые приемы осады здесь не годились. Против урусутов нужно было применить что-то новое. Штурмовать стены, не сделав в них широкие, в сотню шагов проломы, и не сбив со стен огнеметы, было невозможно.
Увидев бегущих от стен воинов, Бату, по настоянию Субэдэя, приказал трубить отступление. Чтобы не подвергать децимации отступивших. Военачальники понимали, что никакого другого выхода у нукеров не было. Три тумена полегли бы под стенами полностью. Потери
