не согласится.
— Не поеду, — коротко ответила Катерина и обернулась ко мне. — Звоните своему кузену Андрею, срочно!
Теперь это становилось проблемой. Предлагая Кати укрыть ее в Малом Эрмитаже, я рассчитывал сделать это тихо. Но сейчас, когда сюда заявился Павел Дмитриевич, мы потеряли преимущество. А мне, если и вмешиваться, то очень осторожно. Потому что формально я и правда не имел отношения к этой ситуации.
И все же я достал телефон из внутреннего кармана пиджака. Не позвоню, так хоть сообщение отправлю. Это быстро.
— Не смейте выполнять просьб моей сестры, ваша светлость! — угрожающе прошипел Павел и зачем-то двинулся на меня. — Все, что происходит между ней и мной, вас не касается. Вы что, в героя поиграть решили? Думали впечатлить девушку?
— Оставь его в покое! — рявкнула Катерина. Как трогательно. — Не смей ничего предъявлять его светлости! Он здесь вообще ни при чем!
Поскольку громкая сцена развернулась прямо перед парадным входом, на улицу высыпали сотрудники — погреть уши. Что ж, сейчас это нам даже на руку. Чем больше свидетелей, тем меньше вероятность, что Павел сделает какую-нибудь глупость.
Я жестом осадил Кати и спокойно встретил взгляд ее брата.
— Ваше высочество, на всякий случай я должен напомнить, что Екатерина Дмитриевна давно достигла возраста совершеннолетия и имеет право действовать самостоятельно. Она здесь по своей воле, которую изъявила начальнику Спецкорпуса.
— Мое дело будет решаться на самом верху, — подтвердила Кати. — Но до этого момента я предпочту пожить отдельно.
— Интересно, где? — ехидно усмехнулся Павел. — Или его светлость оказался столь любезен и в этом вопросе? Может, тогда его светлости лучше объясниться с нашим отцом, раз все приобретает столь серьезный оборот?
— Непременно объяснюсь, ваше высочество. Если потребуется, — все так же сохраняя спокойствие, ответил я. — Но предпочту сделать это в рамках заседания Совета регентов, на котором будет обсуждаться запрос вашей сестры.
И вот тут у Павла упало забрало. Глаза парня налились кровью, а радужная оболочка вспыхнула ярко-синим цветом. Магия!
— Да что ты себе позволяешь⁈ Кто ты вообще такой, чтобы так со мной разговаривать⁈
Мой охранник инстинктивно выставил руку, сотворив хлипкий защитный барьер.
— Ваше высочество, я вынужден попросить вас отказаться от применения силы! Вы находитесь в общественном месте!
Но Павлу уже было плевать. Ярость застила глаза.
Ударив эфирным сгустком по барьеру Константина, он ринулся к сестре и схватил ее за руку.
— Отпусти меня! Я никуда с тобой не поеду!
— Еще как поедешь!
— Мне больно!
Кати попыталась вывернуться, но хватка брата явно была крепкой. Да и не приучена эта девчонка драться. В один миг я оказался возле них и, схватив Павла за запястье другой руки, резко заломил ему руку так, что тот взвыл и почти что опустился на колени.
— Тварь! Ты хоть помнишь, кто я⁈
— Юный аристократ, позорящий себя публичным рукоприкладством, — прорычал я ему на ухо. — Отпусти девушку и немедленно извинись.
— Это моя сестра! Не лезь в семейные дела…
— Тем более. Извинись перед сестрой.
Я чуть надавил, заставляя Павла передумать. Его пальцы разжались, и под охи и вздохи зевак Кати испуганно метнулась к охраннику. Я тут же отпустил Павла и отошел на шаг.
— Ты тоже только что себя этим опорочил, Николаев! — сказал, словно плюнул, наследник Павловичей. — Но от тебя только такого и можно ожидать.
Да ну?
— Защита дамы — священный долг, — улыбнулся я. — К слову, я не услышал извинений перед дамой.
Скажи спасибо, что просто применил безобидный болевой прием, а не разукрасил физиономию. У нас в Выборге нравы простые, физиономий никто не бережет.
— Да пошел ты! Сын преступника мне не указ!
А вот это уже тянуло на полноценный мордобой. Вот масочка дружелюбия и слетела, а ведь почти что выровняли отношения, пусть и внешне.
— Полагаю, у вас неверные сведения о биографии моего отца, Павел Дмитриевич, — спокойно ответил я. — Впрочем, я дам вам шанс признать эту ошибку перед тем, как вы уберетесь отсюда.
Нельзя, Алексиус. Нельзя его избивать на глазах у толпы. Руки очень чешутся, но нельзя.
— К черту его извинения, — Кати потерла больную руку. — Едем отсюда, Алексей.
— Она. Никуда. Не. Поедет!
Я успел почувствовать импульс силы еще до того, как Павел окончательно связал заклинание. Оттолкнув Екатерину в охранника, я выставил силовой щит как раз в тот момент, когда с пальцев Павла слетели огненные всполохи.
Ну все. Конец тебе.
— Что здесь, мать вашу, происходит⁈
Низкий хриплый голос Шереметевой пролетел над мостом, словно набат. Я обернулся, увидел генерал-лейтенанта и погасил силовой щит. Кати бросилась к генерал-лейтенанту, но она проигнорировала девушку и уставилась на нас с Павлом.
— Я только что своими глазами видела нарушение закона. Ваше высочество, ваша светлость, вы в своем уме?
— Его светлость только защищался и защищал меня! — пояснила Кати. — Меня хотя насильно увезти!
Я же посмотрел на Константина и насмешливо улыбнулся. Нет, ну правда, на кой-ляд он мне нужен, если не пожелал применять силу против Павла Дмитриевича? Шпану отгонять? Так это я и сам могу. Его бы лучше к Катерине приставить — хоть какой-то толк будет.
Павел понял, что только что конкретно облажался и попытался вернуть приличное лицо.
— Ваше превосходительство, на правах представителя главы своей семьи я всего лишь пытаюсь вернуть домой сбежавшую девицу.
Ох, не с тех карт ты пошел перед Шереметевой…
Генерал-лейтенант нарочито неторопливо достала из кармана мундира портсигар, вытащила самокрутку и, прикурив от поднесенной адъютантом зажигалки, уставилась на подошедшего Павла.
— Ваше высочество, позвольте уточнить возраст вашей сестры.
— Полных двадцать три года, ваше превосходительство, однако…
— Итак, ваша сестра уже пять лет как совершеннолетняя и в глазах закона имеет право перемещаться, куда захочет и как захочет, — она выпустила колечко дыма и пристально уставилась на Павла. Почти с такой же неприязнью, как смотрела на меня, там, в коридоре. — На каком основании вы пытаетесь этому препятствовать?
— На основании того, что в нашем доме незамужние девицы подчиняются родительской воле!
Шереметева широко улыбнулась, продемонстрировав один золотой зуб. Интересная деталь. Обычно все хоть сколько-нибудь обеспеченные люди предпочитали делать современные протезы. А тут — золотая коронка. Наверняка поставили еще в Каспийскую войну в полевых условиях, и в тех обстоятельствах
