кивнул я.
Но не успел ничего сказать. Один из работников подошел к дверям «Красного фонаря», достал из кармана денежную купюру и положил ее прямо на землю, придавив небольшим камешком, чтобы не сдуло ветром. Следом за ним тот же самый странный ритуал провел второй рабочий, третий.
— Что вы делаете? — удивленно спросил я.
— В «Красном фонаре» очень вкусно готовили, Кенджи-сан, — ответил один из работяг. — Мне очень нравилось. Я простой рабочий с завода и денег у меня много нет, но если это хоть как-то поможет в восстановлении идзакая, то я готов помочь. Пусть это будет моим небольшим вкладом в общее дело.
— Я то же. То же готов помочь.
— И я.
— И я.
Народ стал подходить к закусочной, оставляя деньги. Вскоре кто-то поставил туда большую пластиковую банку и купюры довольно быстро наполнили ее.
— Что происходит? — растерялась Наоми.
— Кажется, они всеми силами не хотят расставаться с «Красным фонарем»! — улыбнулся Йоши.
— Что ж, — ответил я, вдруг ощутив как приятно становится на душе от поддержки простых людей. Они верят в нас. А это дорого стоит. Я испытал что-то вроде прилива сил или вдохновения. — Йоши, знаешь какое самое главное правило есть у поставщика услуг?
— Какое?
— Желание клиента — закон!
— Что ты задумал? — спросила Наоми.
— Мы не дадим «Красному фонарю» закрыться! Мы его восстановим!
* * *
Ситуация с идзакая «Красный фонарь» была довольно странной. Волк прикидывал варианты, крутил в голове так и эдак, и не мог сложить пазлы случившегося в общую картину. Сам вышедший из якудза, только чудом избавившийся от его влияния (и то только благодаря тому, что всех членов его группы перестреляли, а он чудом выжил — спасибо чутью), поднявшийся с самых низов до начальника службы безопасности корпорации «Спрут», Волк знал как ведут дела мафиози изнутри. И понимал, что не могут они сжечь закусочную. Такие кардинальные меры принимаются в очень редких случаях — при личной кровной мести, и то, если на это даст команду «старший брат» бригады.
А здесь… Сомнительно, что «Красный фонарь» попал под какую-то разборку. Что тогда остается? Сошедший с ума Череп, мелкий преступник, возомнивший себя крестным отцом? Если это действительно так, то нужно поставить придурка на место. А то глядишь, а он, почуяв волю, завтра пойдет с канистрой жечь «Золотой дракон».
Волк достал телефон, набрал номер. Звонил он не кому-нибудь, а главарю Адзума-кай — Череп выходец из той бригады.
— Монито, ты звонишь мне, чтобы вернуться к нам? — раздался безо всякого приветствия голос бандита. — Учти, я принимать тебя не буду. Даже потому, что ты теперь работаешь на службе, а потому что приносишь несчастья. А ты и сам знаешь, как важна в нашем днле удача.
— Нет, Тамура, — ответил Волк, голос его звучал жестко и требовательно. — Проситься к тебе я не собираюсь.
На другом конце раздался спокойный, чуть насмешливый голос:
— Значит ошибся номером?
— Не ошибся. Послушай, Тамура. Хотел с тобой по одному делу потолковать.
— Монито, ты же знаешь, что никаких дел у нас с тобой быть не может. Ты перебежчик. Узнает кто из старших, что ты мне звонил, вопросы уже ко мне появятся. А я, в отличие от тебя, верность семье храню и терять ее не хочу! — главарь рассмеялся, его смех звучал холодно и неприятно.
Волк почувствовал, как вены на висках начинают пульсировать.
— Череп — твой человек? — прямо спросил он.
— А к чему интересуешься? Монито, пойми, любой твой вопрос может обернутся против меня и моих людей. А я уже сказал, что не хочу подвергать семью опасности.
— Твоя семья при случае тебя же и съест, если понадобиться, Тамура. Так что не советовал бы тебе ей так дорожить.
— Монито, ты позвонил мне, чтобы нагрубить? Тогда наш разговор закончен.
— Постой, — Волку пришлось приложит массу усилий, чтобы взять себя в руки. — Я звоню не для того, чтобы грубить. Есть вопрос. Череп — твой человек?
— Ну допустим. И что с того?
— Его дела знаешь с «Красным фонарем»?
— Послушай, Монито, какие бы не были у него дела, про них я рассказывать тебе не буду. Тем более тебе. Ты сейчас цепной пес «Спрута». И тебе хватило наглости звонить мне и спрашивать про Черепа⁈
— Зачем он сжег идзакая? Это же не ваш стиль — уж я то знаю.
Некоторое время на том конце молчали.
— Что? Сжечь? Ты что-то путаешь, Монито. Я такой команды не давал. У нас был интерес в «Красном фонаре» и сжигать его нам уж точно не выгодно!
— Вот и я об этом подумал. Но «Красный фонарь» тем не менее сгорел.
— Если ты звонишь мне, чтобы найти среди моих людей виноватого, то вот что я тебе скажу — напрасно. Пожар в «Красном фонаре» не наших рук дело. Ищи в другом месте.
— Понял.
— И еще, Монито, — после паузы ответил бандит. — Это не наводка и не стукачество, просто совет. Проверь Семью Кобе.
— Разве они еще остались?
— Практически нет. Кто к нам примкнул, кого убили. Так, один осадок грязный остался, мелочь в основном. Готовы браться за любую работу, лишь бы деньги платили. Мешаются они нам под ногами.
— А что с ними не так, с этими Кобе?
— Двоих из их банды видели вчера ночью в этом районе.
— Кто видел?
— Те, кто никогда не спит, Монито! Неужели ты думаешь, что сдам тебе своих людей? — главарь усмехнулся. — Эти двое поспешно убегали куда-то именно в то время, когда горел ваш «Красный фонарь». Я ничего не хочу сказать и никого не обвиняю, но ты взрослый человек, Монито, сможешь все сопоставить правильно и сделать вывод.
— Благодарю, Тамура.
— Пусть твоя благодарность случится тогда, когда я попаду в какую-нибудь переделку — тогда и рассчитаемся. А теперь прощай, у меня тут девочки заскучали и истомились.
С этими словами он положил трубку.
Волк положил трубку в карман. Теперь сомнений не оставалось. Якудза не причем. Семья Коби — вот кто исполнитель. А заказчик может быть только один — кто-то из «Спрута». Больше никто не будет иметь дел с этими отморозками — у якудза есть свои исполнители, а
