Мой оптимизм как ветром сдуло. Фракс-жмуриколов снова в деле! Создается впечатление, что я не могу выйти в город без того, чтобы не наткнуться на мертвое тело. В этом не было бы ничего плохого, если бы я не оказывался тем или иным образом связанным с этими людьми. Гросекса вот-вот повесят. Иксиал и Трезий мертвы. Папашу Сулании, видимо, все же прикончил Трезий. Я тяжело вздохнул и направился домой. На улице стояла жарища, как в преисподней у орков. Интересно, какого идиота угораздило основать город в этом месте? Какой-то нищий протянул ко мне заскорузлую лапу, я бросил в неё медяк и направил его с анонимной запиской в Посыльную службу. В записке я сообщал капитану Ралли, где он сможет найти труп Трезия.
Наверное, мне — раз уж подвернулся такой удобный случай — все же следовало убить Сарину. Теперь, если мне придется с ней столкнуться во время другого расследования, она без колебаний всадит в меня стрелу из своего арбалета. Остановить её может лишь мысль о том, что я ношу на себе Личный оберег. Я печально улыбнулся. Заблуждается не только одна Сарина. Так думают все. Ведь я как-никак детектив-волшебник или по меньшей мере считаюсь таковым. Но никто не знает, что у меня нет сил весь день таскать в своей памяти это довольно сложное заклинание.
Но убить её я не мог. Фракс не может просто так перерезать горло лежащей даме. Кроме того, за несколько последних дней я и без того видел слишком много трупов.
Я заскочил в публичные бани и помылся, а затем продолжил путь по улице Совершенства мимо многочисленных строительных площадок. Каменщик на чем свет стоит клял своих подмастерьев, которые, как ни тужились, не могли втащить на леса здоровенный каменный блок. Мастера орали на плотников и жестянщиков, которые что есть сил вкалывали на этой страшной жаре. Лишь оказавшись в «Секире мщения», я позволил себе облегченно вздохнуть.
Макри убирала столы.
— Привет, Макри. Ты слышала анекдот об эльфе и паре ниожских шлюх?
Макри одарила меня яростным взглядом и удалилась.
Проклятие! Я совсем запамятовал о нашей дискуссии. В моей памяти вдруг всплыли все те слова, которые я произносил в гневе. Неужели я и на самом деле обзывал её остроухой наркоманкой? «Теперь, оплакивая свои грехи, я даже не смогу мирно выпить пива», — со вздохом подумал я.
В зал вошла Дандильон. Вот уж кого мне совершенно не хотелось видеть!
Одуванчик премило мне улыбнулась и вручила небольшой кошелек из дешевой кожи. На кошельке она даже вышила мое имя.
— Это от дельфинов, — пояснила Дандильон. — Кошелек, конечно, от меня, а то, что в нем, — от дельфинов. Таким образом они хотят выразить тебе благодарность за то, что ты вернул им целебный камень.
Я открыл сумку, и там оказалось пять золотых античных монет, слегка потемневших от долгого пребывания под водой, и небольшой зеленый камень. Я извлек одну из монет. Она была отчеканена во времена короля Ферзия. Такие монеты в наше время встречаются крайне редко. Особенно в округе Двенадцати морей. Каждая из них тянет примерно на полсотни гуранов. Их пять, что означает двести пятьдесят гуранов. В моем деле это вовсе не плохой гонорар. Мой обычный аванс — тридцать гуранов. Кроме того — драгоценный камень. Надо будет оценить его в закладной лавке Призо.
— Передай дельфинам мою благодарность. Скажи им, что это очень щедрая плата.
— Я с самого начала знала, что ты — тот человек, который способен им помочь, — заявила Дандильон и пустилась в пространные рассуждения о том, что некоторые из звезд, под которыми я имел счастье появиться на свет, удивительным образом гармонируют со звездными линиями, определяющими судьбы дельфинов. У меня не осталось сил на то, чтобы её оскорблять, и, поэтому, я вежливо удалился к себе. Усевшись за стол, я устремил взор в пустоту. Через некоторое время до меня дошло, что я страшно проголодался и остро нуждаюсь в паре порций приготовленного Танроз рагу. В то же время я прекрасно понимал, что, спустившись вниз, могу получить от Макри мокрой шваброй по физиономии. Однако, вспомнив, что в это время она, как правило, бывает на занятиях по риторике, я отважился рискнуть.
Танроз от всего сердца нагрузила для меня одну тарелку рагу, а на другую сложила высокую стопку оладий. При этом она бросала на меня какие-то странные взгляды. Когда я отобрал себе пяток сдобных пирожков, которыми намеревался закончить пиршество, Танроз не выдержала.
— Макри очень огорчена, — сказала она.
— Я заметил.
— С какой стати ты обвинил её в пристрастии к «диву»?
— У меня было скверное настроение.
Мне казалось, что я дал исчерпывающее объяснение, но Танроз, видимо, так не считала.
— Неудивительно, что она посчитала себя оскорбленной. А что стоит твое обвинение в том, что она информирует Гильдию убийц? Ты же прекрасно знаешь, насколько верна тебе Макри!
Мне оставалось лишь беспомощно вскинуть руки.
— Я вовсе не обвинял её в том, что она передает информацию. Это был всего лишь выпад — да и то под влиянием момента. Ведь я только что отправил своего клиента на виселицу! Неужели она ожидала, что я буду стоять перед ней и громогласно ею восторгаться?! А уж если на то пошло, то она меня оскорбляла так, что мало не покажется.
— Ты, Фракс, человек зрелый, — сказала Танроз, — и знаком с половиной обитателей Турая. В городе есть множество мест, где ты можешь забыть о своих заботах. Поэтому мне кажется, что ты способен вынести пару-другую оскорблений. Макри же — девица юная, в городе она человек пока чужой, а примесь оркской крови в её жилах приносит ей дополнительные неприятности. Ведь, кроме тебя, у неё нет другой опоры.
— Нет другой опоры?! А как же те богатые дамочки, с которыми она общается в Ассоциации благородных дам?
— Сомневаюсь, что она видит в них своих друзей.
— Хорошо. Ты сумела добиться того, что я чувствую себя насквозь виноватым. Ну и что же, по-твоему, я должен сделать?
— Купи ей цветы, — мгновенно предложила Танроз.
Я презрительно фыркнул.
— Танроз, ты слишком уверовала в целительную силу пучка цветов. Я, конечно, не могу не признать, что в тот момент, когда Макри прошлый раз пребывала в дурном расположении духа, цветочки подействовали не хуже, чем волшебный амулет. Но думаю, что это трюк одноразового использования.
Недавно случилось так, что я, используя Снотворное заклинание, случайно уложил её спать перед лицом противника, а для обожающей подраться девицы это явилось сильнейшим моральным ударом. Макри на меня тогда страшно разозлилась. Я воспользовался советом Танроз и преподнес ей здоровенный букет. К моему великому изумлению, Макри вначале бросилась мне на шею, потом заплакала, а затем выбежала из комнаты. По мнению Танроз, эти бессмысленные действия означали то, что я прощен. Танроз оказалась права, но думаю, что это произошло лишь потому, что Макри раньше никто цветов не дарил. Она не так тупа, чтобы наступать дважды на одни и те же грабли.
