Когда мужчина раскланялся и исчез в толпе, Надя повернулась к Сергею.
— Да, он самый. Он мой пациент.
Несколько минут Сергей пребывал в задумчивости. Потом отпустил руку Марины.
— Надя, эти грузовики поднимаются из Мацзягоу, значит, они вошли в город со стороны аэродрома. Завтра я съезжу туда и посмотрю, что они там наделали.
Надя покачала головой.
— Там стреляли. Бог его знает, что ты можешь увидеть. Тебе недостаточно было войны в Сибири? Не ходи туда!
Но Сергей лишь пожал плечами и, взяв за руку Марину, повернул к дому.
На следующий день Катя слегла с простудой и потому осталась дома, когда Вера повела Марину на прогулку. Они пошли мимо старого кладбища на Большом проспекте, мимо протестантского храма на углу и дальше, к новому кладбищу. Через два квартала мимо них медленно проехали телеги, груженные телами в серых военных формах. Трупы лежали друг на друге, как куча тряпичных кукол, и с бортов телег свешивались руки и ноги.
— Не смотри, — сказала Вера и попыталась рукой закрыть Марине глаза. Но девочка продолжала смотреть. Она не могла оторваться от глядящих на нее холодных незрячих глаз одного из солдат. Лица не было, одни белые шарики глаз. Тошнота подступила к горлу Марины, и она прижалась лицом к беличьей муфте Веры.
С тех пор Марина перестала играть с куклами, а те из них, которые были мягкими, с гнущимися руками и ногами, спрятала в самый нижний ящик своего шифоньера.
Глава 22
Маленькие кусочки творожного суфле лежали перед Сергеем на фарфоровой тарелке нетронутыми. Он поднес ко рту стакан дымящегося кофе в серебряном подстаканнике. Коснувшись губой обжигающего напитка, дернулся.
— Господи, почему кофе так долго остывает?
Надя подняла голову.
— Если бы ты начал с суфле, кофе как раз успел бы остыть. Почему ты не ешь? Ты же любишь такое.
— С утра нет аппетита.
Надя посмотрела на него внимательно.
— Что-то случилось в больнице, Сережа? Ты последнее время сам не свой.
— Нет, в больнице все как обычно.
— Ты расстроен из-за похищения господина Гормана?
Сергей резко вскинул голову.
— Ты что-то знаешь об этом?
Его резкий тон удивил Надю.
— Ничего. Только то, что пишут в газетах: Гормана похитили хунхузы и требуют за него баснословный выкуп. Если честно, я ни на минуту не верю этому. Хунхузы орудуют в сельской местности, и я сомневаюсь, что они осмелились бы пойти против японской полиции. — На миг Надя задумалась, потом прищурилась и посмотрела на брата. — Господин Горман, кажется, был чем-то встревожен в тот день, когда мы встретили его. Он ничего не рассказывал, когда приходил к тебе потом?
— Конечно же нет! — раздраженно выпалил Сергей. — Мы говорили о его здоровье.
— Тебя что-то другое беспокоит, Сережа? Я ненавижу, когда ты ходишь как в воду опущенный. Тебе нельзя волноваться, у тебя же давление, помнишь?
— Наверное, это из-за того, что ко мне на днях приходили русские фанатики, которые мечтают организовать контрреволюцию в России. Они как заведенные твердили о том, как в двадцатом году японские экспедиционные силы в Сибири поддержали Белую армию. Они живут прошлым, глупцы!
— Но зачем они приходили к тебе?
Бросив на сестру быстрый взгляд, Сергей уставился на стакан с кофе.
— Они думали, что, раз Центральная больница занята японцами, я мог бы от их имени обратиться к японским властям.
— Может быть, они и ошибаются в запале, но наверняка без злого умысла. Я не понимаю, почему ты так раздражен.
Сергей отодвинулся от стола вместе со стулом и резко встал.
— Я же сказал тебе, что вовсе не раздражен, — бросил он и вышел из комнаты.
Надя провела его взглядом. Через какое-то время хлопнула входная дверь. Почему брат считает, что делиться с кем-то тревогами — это проявление слабости? Его что-то беспокоит, и он решил это скрыть. Что ж, хорошо. Она не станет допытываться. Может быть, это как-то связано с поисками Эсфири? Теперь у него почти не было шансов ее разыскать. Надя вздохнула. Сергею было сорок шесть лет. Случались ли в его жизни другие женщины? Единственной, кого он любил, была Эсфирь, но им выпало так мало времени насладиться своей любовью!
Он полностью отдался работе — больнице, пациентам, экспериментальным исследованиям бактериологической восприимчивости к разного вида лекарствам. То немногое время, которое у него оставалось, ее чуткий, заботливый брат тратил на нее и на ее детей.
Надя выпрямилась на стуле. Она знала, как он волновался, когда у нее появлялся какой-нибудь случайный поклонник. Но правда заключалась в том, что она не хотела другого мужчину, ни сердцем, ни даже телом. Желание, подавленное, спящее, всегда было направлено только на Алексея. Она знала о слухах, которые ходили по городу, да и друзья утомляли ее вопросами о замужестве. Доходило даже до того, что кое-кто называл ее семейную жизнь противоестественной. В ответ на такие замечания Надя отшучивалась и переводила разговор на другие темы. Один только раз она, пожав плечами, обронила: «Мне не нужен муж. Так я чувствую себя более независимой».
Надя научилась быть сдержанной, научилась подстраиваться под своего брата, который любил ее и защищал с тех пор, как она себя помнила. И он был предан ей. С ним не нужно было в чем-то сомневаться, не нужно было бояться предательства. Ему можно было безоговорочно доверять.
Да, у нее было все, чего может желать обычная женщина: материальные удобства, даже роскошь, семейная привязанность, единство и, конечно же, ее счастье — две дочурки.
Сегодня ей предстояло решить два вопроса: во-первых, составить меню с Дуней и, поскольку у Маши был выходной, решить, какие продукты нужно покупать; во-вторых, примерить платье, которое перешивала для нее Вера.
Время тянулось медленно, лениво. Днем из школы вернулись девочки, и Катя пошла в гости к подруге. Дуня отправилась выполнять поручения, Вера была наверху, а Марина, не переодеваясь, засела за домашние задания.
Надя заварила себе чаю и взяла с книжной полки «Гранд-отель» Вики Баум.
День был на удивление приятным. Светило ласковое солнце, за окном весело щебетали воробьи, откуда-то доносился собачий лай. Наверное, то была соседская овчарка. Это глупое создание лаяло на каждого прохожего. Сосед по фамилии Петров был хорошим человеком, но его собака… Нужно будет попросить Сергея поговорить с ним об этом животном. Она улыбнулась. В доме стояла такая тишина, что ей было слышно, как Марина в соседней комнате усердно поскрипывает пером. Эти звуки еще больше успокаивали.
Надя углубилась в чтение и перестала обращать внимание на время.
