помилован и вышел на волю.
Благодаря подобному опыту, Пентагон не хотел раздувать громкий шум вокруг неблаговидного действия парня. Вдруг найдутся некие граждане, которые станут сочувствовать молодому преступнику? Начнут осуждать присутствие в Афганистане американских советников. Требовать нового, так называемого, справедливого следствия.
Поэтому, в прессе мелькнуло лишь небольшая статейка о преступлении, произошедшем в далёкой стране. Вот за этот, мало кому интересный проступок, Степан должен был скоро лечь под топор «военной Фемиды».
Кожу у локтя несильно кольнуло. В вену сержанта вонзилась большая игла. Без всяких препятствий прохладная жидкость хлынула внутрь десантника. Через секунду в глазах у Степана вдруг помутилось.
Затем, он и вовсе лишился сознания. Последнее, что почувствовал парень, было ощущение судороги. Она мощной волной прокатилась по всем суставам и мышцам десантника.
В больничной палате
Всё существо неожиданно вздрогнуло, словно в него ударила молния. Степан разом очнулся и тревожно посмотрел на себя. Парень с удивленьем увидел, что лежит не на металлической шконке в тесной камере смертников. Теперь он находился на обычной одноместной кровати.
Осторожно пошевелив руками с ногами, десантник с облегчением понял, что они совершенно свободны. Никаких кандалов на нём больше не было. Нет ни обычных железных браслетов, ни хитро умной «упряжки». «Мамочкин шарф» тоже, к счастью, отсутствовал.
Парень откинул походное одеяло из «тёплой синтетики». Опустил глаза вниз и посмотрел, во что он одет? Тюремная форма бесследно исчезла. На нём были трусы и обычная армейская майка с небольшим рукавом до середины плеча.
Спустив ноги на пол, сержант огляделся по сторонам. Судя по обстановке, он очутился в одноместной больничной палате не очень высокого класса. Несмотря на небольшие размеры, комната оказалась намного просторней той одиночки, где он находился недавно.
С большим интересом Степан повертел головой. Он с удовлетвореньем отметил, что стены здесь гладкие, а не шершавые, как в недавнем узилище. Панели сияли светлой матовой краской. Слева находилось окно, ведущее неизвестно куда. Жалюзи, состоящие из тонких невесомых полосок, надёжно закрыли стекло.
Напротив сержант разглядел приоткрытую дверь. За ней размещалась стандартная ванная комната, какие бывают в мотелях. Рядом с проёмом стоял маленький стол из белого пластика и пара таких же лёгоньких стульев.
Наткнувшись босыми ногами на тапочки, Степан влез в мягкую домашнюю обувь. Её он не носил с раннего детства. Сержант слегка наклонился вперёд и с огорченьем заметил, что ножки кровати намертво вделаны в пол.
Всё перекрытие было покрыто паласом светло-серого цвета. Головок ржавых болтов сержант разглядеть, конечно, не смог, но в том, что они есть в наличии, Степан, был стопроцентно уверен.
Парень резко поднялся. Сделав вид, что потерял равновесие от такого движения, он сильно качнулся направо. Опёрся рукой на металлическую спинку кровати и навалился всем телом.
Конструкция выглядела на удивление лёгкой и даже ажурной. Однако, она даже не вздрогнула от немалого веса десантника. Значит, она изготовлена из очень прочной нержавеющей стали. Вряд ли её удастся кому-то сломать.
Не выдав своего удивления, Степан встал в полный рост и направился к правой стене. В ней обнаружилась глухая прочная дверь, ведущую из помещенья наружу. Скорее по давней привычке, чем, желая получить результат, сержант несколько раз дёрнул за ручку. Как он и думал, замок оказался надёжно закрыт.
Никуда не спеша, сержант подошёл к большому окну. Потянул за одну из верёвочек и поднял жалюзи, изготовленные из пропитанной синтетикой ткани. За толстым бронебойным стеклом оказались стальные решётки.
— «Кто бы ещё сомневался». — сказал Степан про себя: — «С чего бы им доверять солдафону, убившему двадцать с лишним афганцев в горах Нуристана? Выходит, мало что изменилось. Просто перевели из старой камеры смертников в новую. К счастью, эта каморка чуть больше, гораздо светлее и намного уютней.
Впрочем, чего я теперь привередничаю. Если честно сказать, то там бы меня казнили ещё прошлым утром. Здесь, может быть, мне удастся остаться в живых на какое-то время. Или даже сбежать. Если, конечно, слегка повезёт».
Находящаяся за спиною сидельца, наружная дверь открылась совершенно бесшумно. Каким-то мистическим образом, Степан сразу понял, что в комнате есть кто-то ещё. Такое чутьё, у него было с раннего детства. В ходе боевых операций, столь полезное свойство стало только сильнее.
Не желая вскрывать свои козыри, узник не шелохнул даже мускулом. Степан не подал и вида, что обнаружил чьё-то присутствие. Продолжая глядеть в большое окно, он разочарованно хмыкнул. Мгновенно собрался и, стараясь не выказать готовности к бою, неторопливо повернулся к кровати.
Заметив нежданного гостя, он повёл себя так, как должен был сделать любой штатский штафирка. Изобразил на лице удивление, и вполне убедительно вздрогнул. Мол, уф, напугал. Как неожиданно ты здесь появился.
На пороге стоял молодой человек с приколотым к щуплой груди стандартным пластмассовым бейджиком. В отличие от последней тюрьмы, где находился сержант, здесь всё было обставлено по последнему слову современной науки и техники. Замки открывали не массивным ржавым ключом, а тонкими магнитными карточками.
Посетитель держал в руках серебристый поднос из дешёвого лёгкого пластика. На нём лежала белоснежная большая салфетка. Внешне вошедший чувак выглядел «стопроцентным ботаником».
Справиться с тощим мальчишкой Степану не составляло большого труда. Один точный удар в нижнюю челюсть и всё. Санитар тут же окажется в глубоком нокауте. Путь в коридор будет свободен.
Однако, сержант не стал даже думать на такую скользкую тему. Подобная лаборатория должна охраняться нисколько не хуже, чем любая тюрьма. Наверняка за этой комнатой постоянно следят. Едва он прикоснётся к заморышу в медицинском халате, как тут же в палате появиться пара-тройка здоровенных секьюрити.
Мужики прибегут с большими дубинками, с электрошокером, а может быть, и мощным TASERом, который швыряется электродами под большим напряжением. От вооружённых громил ему вряд ли удастся легко отмахаться. Даже, если он всех тут уложит, то немедленно заведётся сирена. Через тридцать секунд, в палату ворвутся солдаты уже с огнестрельным оружием.
Можно взять пацана, как заложника, то и подобное действие мало что даст. Они просто пристрелят никому не нужного смертника. После чего, без всяких проблем заменят его на другого сидельца. На того, который окажется намного сговорчивей.
Взвесив последствия внезапного бунта, сержант принял другое решение: — «Не стоит с первой минуты портить свои отношения с медперсоналом. Сначала мне нужно всё здесь хорошо осмотреть.
Дать всем привыкнуть к той мысли, что пленник совершенно смирился с ролью подопытной крысы. Разведать всё, что возможно и хорошо разработать план побега отсюда. Ну, а потом, ждать удобного случая. Если он мне,
