крыше.
— Я скучала по тебе.
Это едва слышный шепот, но он заставляет мою душу гореть.
— Я знаю.
— Пожалуйста, не оставляй меня снова одну.
— Не буду.
— Ты возьмешь меня с собой, когда тебе нужно будет съездить в город?
— Да. Я тожебольше этого не вынесу.
Она прижимается ко мне, дрожа сильнее. — Прости, что разозлила тебя.
Я снова издаю стон, отстраняясь, чтобы показать ей поцелуем, что ей никогда не придется извиняться передо мной, ни за что. Она страстно целует меня в ответ, издавая тихие звуки отчаяния.
Тогда я в отчаянии. В отчаянии от тоски. В отчаянии по ней. Я знаю, что часы отсчитывают дни до того, как все это между нами закончится, потому что такие мужчины, как я, не понимают сказок.
И такие женщины, как она, заслуживают рыцаря на белом коне, а не монстра.
Не дракона, которого рыцарь поклялся убить.
— Что? Рыцари на белых конях и драконы? О чем ты говоришь?
Черт. Я брежу. Я говорю вслух.
— Ничего, бормочу я, беря ее лицо в свои ладони. — Только то, что ты моя. Никогда не забывай об этом. Что бы ни случилось, ты моя.
Она смотрит мне в глаза, и ее сердце сияет в ее глазах, ее губы влажны от моих поцелуев.
— Ты другой, — шепчет она. —Что случилось?
На этот раз я не пытаюсь ничего скрывать или отрицать. Я отпускаю все это и говорю ей правду.
— Я решил поддаться пагубной привычке.
— Какой привычке?
— Тебе, детка. Это ты.
Она закусывает губу. В ее глазах появляются слезы.
Если бы я уже не был покойником, ее эмоциональные глаза с золотыми искорками подтолкнули бы меня прямо к краю пропасти.
То же, что они делали с самого начала.
Когда наши губы встречаются снова, это происходит с новой настойчивостью. Новое понимание движет нашей потребностью. Я прижимаю ее к матрасу и крепко целую, мои руки запутались в ее волосах, ее грудь прижата к моей. Мы целуемся до тех пор, пока не возникает ощущение, что мы провалились сквозь дыру в земле, в темноту и жару, кувыркаясь, теряя всякое чувство направления.
Затем она дергает меня за ремень. Расстегивает молнию. Теплая, мягкая рука обхватывает мой твердый член.
Я задираю ее футбоку и посасываю твердый сосок, пока она гладит мой член, тяжело дыша и покачивая бедрами. Когда она проводит большим пальцем по головке моего члена, я стону, содрогаясь.
— Позволь мне— Я хочу…
Она толкает меня в грудь, пытаясь сдвинуть с места. Я поднимаю голову и смотрю на нее сверху вниз, не понимая, чего она хочет.
Пока она не выкручивается из-под меня, не соскальзывает вниз и не берет мой член себе в рот.
Мой стон удовольствия громкий и прерывистый.
Она кладет руки мне на бедра и снова наклоняется. Я перекатываюсь на спину на матрасе и зарываюсь руками в ее волосы. Опускаясь на колени рядом со мной, она открывает свой рот и принимает меня, ее голова покачивается, когда она сосет мой член. Она обхватывает обеими руками мой ствол по всей длине и облизывает головку.
Когда она скользит языком по головке и ласкает мои яйца, мне приходится заставлять себя не держать ее голову неподвижно и не трахать ее в рот, как животное.
—Ах, черт. Малютка. Христос. Твой рот.
Тяжело дыша, я провожу рукой вверх по ее бедру и по ее заднице, коротко сжимая ее, затем просотываю пальцы ей под трусики.
Ее киска насквозь мокрая.
Я просотываю два пальца внутрь ее тугого, скользкого жара. Она стонет вокруг моего члена, покачивая бедрами, так что ее задница еще больше приподнимается в воздухе. Я нахожу набухший бутон ее клитора и глажу его, распространяя ее влагу повсюду.
Затем я засотываю пальцы в рот и смакую с них ее сладкий вкус.
Когда я снова проникаю пальцами в нее, она снова стонет. Она сосет быстрее, ее руки работают в такт со ртом.
Ощущения чертовски невероятные, но мне нужно нечто большее.
Я сажаю ее на себя, так что ее колени оказываются по обе стороны от моих плеч, а живот упирается мне в грудь. Затем я помещаю свое лицо между ее раздвинутых бедер, стягиваю с нее трусики и зарываюсь лицом в ее влажную киску.
Когда я посасываю ее клитор, она дергается. Мой член выскакивает у нее изо рта. Она издает долгий, низкий стон.
Я шлепаю ее по заднице, и она снова дергается.
— Соси этот член, детка, — рычу я. — Засунь себе в глотку каждый дюйм.
Она мгновенно повинуется мне, обхватывает меня ртом и широко раскрывается.
Я возвращаюсь к посасыванию ее клитора, проводя по нему языком и жадно облизывая. Я трахаю ее пальцами, пока делаю это, слушая, как ее приглушенные крики удовольствия становятся громче.
Когда я протягиваю свободную руку и глажу ее грудь, она дрожит. Я зажимаю сосок, и она начинает скакать верхом на моем лице, бессмысленно постанывая вокруг моего члена, покачивая бедрами напротив моего рта.
Мне так сильно нужно кончить, а я еще даже не снял одежду.
Но моя детка кончит первой.
Все еще держа ее напряженный сосок между пальцами одной руки, я вытаскиваю другие пальцы из ее скользкого тепла и провожу ими вверх между ее ягодиц. Затем я засотываю свой язык в ее киску, одновременно вводя палец в тугой узелок мышц в ее заднице.
Я ввожу палец ниже костяшки. Она стонет вокруг моего члена.
Затем она кончает, прижимаясь к моему лицу, пока я трахаю языком ее киску и пальцем ее задницу.
Она стонет, содрогается и издает отчаянные звуки, и все это с моим твердым членом, все еще находящимся у нее в горле.
К тому времени, когда ее дрожь ослабевает и я чувствую, что ее тело расслабляется, я в нескольких секундах от того, чтобы кончить ей в рот. Я оттягиваю ее голову назад за волосы.
— Полегче, детка. Пока нет.
Я едва могу произносить слова, я так тяжело дышу.
Я переворачиваю ее на спину. Садясь, я снимаю с нее фуболку и трусики, затем срываю с себя одежду. Все это нетерпеливо сбрасывается на пол.
Я снова беру ее на руки и веду нас обратно к кровати, устраиваясь между ее ног.
Лежа на спине, она смотрит на меня тающими глазами и с милой, мягкой улыбкой, которая почти разрывает меня надвое.
Когда я проскальзываю в нее, она выдыхает: — Привет.
— И тебе привет.
— Это было очень грязно.
— Тебе это понравилось.
— Да, — соглашается она, кивая. Затем, мягче: — Мне нравится все, что мы делаем вместе.
Она обхватывает меня ногами за спину, а руками
