видом чая, который медленно начал превращать парня в дерево. Болезненно и мучительно он покрывался корой, порастал ветками, а ведьма торжествовала, ведь считала, что прекрасно отомстила тому, кто всего лишь случайно сломал её любимый куст розеллы.
— Это похоже на сборник тёмных обрядов, написанный в виде личного дневника, — сообщаю Алексу, который терпеливо ожидает моего вердикта. — Порча, проклятия, ритуалы на смерть. Лучше убери подальше эту мерзость.
Пихаю ему в руки книгу, от чтения которой меня начало подташнивать, оборотень же сереет лицом, а затем глаза его вспыхивают злостью. Книга летит в стену, с грохотом об неё ударяясь, под громкий возглас Алекса:
— Снова не то! Да сколько можно гоняться за чудом.
— Алекс… — не понимаю, чем вызвана его ярость, на хочу обнять, успокоить.
— Не трогай меня, не приближайся, Арина, — мужчина отскакивает от меня подальше, как от прокаженной. — Лучше уйди, не прикасайся.
— Алекс, да то у тебя случилось? — в страхе кричу я, первый раз видя этого милого парня таким.
— У меня всё в порядке. Всё прекрасно. Пожалуйста, оставь меня одного, — взяв себя в руки, уже спокойнее говорит оборотень, но глаза его наполнены непередаваемой болью. — Уйди, пожалуйста, просто уйди.
— Хорошо, — соглашаюсь я, видя, что он на грани, но пытается сдерживаться.
Стоит поговорить с Брендоном об Алексе, возможно, что он хотя бы брату расскажет о том, что происходит в его жизни, чем вызвано его состояние.
Глава 35
— Брендон, я могу войти? — приоткрываю дверь и заглядываю в кабинет к мужчине, который изучает какие-то бумаги, задумчиво хмурясь.
— Конечно заходи, можешь не спрашивать, — отвечает он, не поднимая глаз.
А я в ступоре смотрю на него, осознавая, что успела соскучиться. Так глупо, ведь всего несколько часов прошло с момента нашего расставания, да и пришла я совсем не затем, чтобы отвлекать альфу от важных дел своими нежностями. Но так хочется обнять, забраться к нему на колени и прижаться всем телом. Пусть изучает себе бумаги, я же могу просто молча вдыхать аромат его тела и блаженно улыбаться.
— Детка, ты снова зависла, — отвлекает меня Брендон от разглядывания вен на его руках, лишь наполовину прикрытых закатанными рукавами тёмно-синей рубашки.
— Да, извини. Я хотела поговорить об Алексе, — выдаю я, мысленно стукнув себя по голове, за слишком откровенное разглядывание мужчины.
— Об Алексе? А что с ним? — непонимающе переспрашивает оборотень, откладывая своё чтиво. — Может быть ты уже подойдёшь ко мне? Или так и планируешь от двери вещать?
А мне только и надо было, что разрешение. Словно ребёнок срываюсь с места и молниеносно устраиваюсь на коленях Брендона, оущая так необходимое мне тепло его тела.
— Неожиданно, но приятно, — хмыкает мужчина, заключая меня в объятия.
— Я соскучилась, — доверительным тоном сообщаю ему, закусывая губу.
— А я думал, что один такой, — усмехается альфа и вовлекает меня в чувственный нежный поцелуй, а я таю в его руках, словно шоколад на солнце. — Ты сняла медальон.
— Да, — говорю, стараясь своим затуманенным от близости мужчины разумом вспомнить о цели визита.
Я хотела поговорить о чём-то важном. Рассказать о какой-то проблеме, требующей его вмешательства. Точно.
— Погоди, — останавливаю ладонью Брендона от очередной попытки взять в плен мои губы. — Меня волнует Алекс.
— В каком это смысле он тебя волнует? — игриво переспрашивает альфа. — Я-то думал, что лишь мне выпала честь волновать твои разум и тело.
— Ты не заметил, что в последние дни он какой-то осунувшийся, грустный, будто замученный? У него синяки под глазами, со лба не сходит хмурая складка, одежда какая-то мятая, — серьёзно смотрю на Брендона, перечисляя симптомы, которые бросились мне в глаза. — На вопросы он не отвечает, что случилось не рассказывает. Сегодня попросил меня прочесть ведьминскую книгу, когда я пересказала ему содержание, он разозлился, в ярости бросил её в стену, громко крича, что все его поиски бессмысленны.
С мужчины мигом слетает его игривый настрой. Он мрачнеет, вижу, что задумался, анализируя что-то. Покорно жду вердикта. Быть может, его брат подвержен вот таким импульсивным выходкам, вспышкам агрессии? Я же могу быть просто не в курсе, потому что недостаточно хорошо его знаю. Я выяснила немного информации о прошлом Брендона, но Алекс, по-прежнему, для меня — закрытая книга.
— Такое происходит с Алексом не впервые, — наконец, выдаёт Брендон. — Подобное уже было, года четыре назад, но тогда я связал его состояние со смертью Мариэллы, в которую он был пылко влюблён.
— Он говорил мне, что она ему нравилась, — киваю я, вспоминая наш с оборотнем разговор, когда я только узнала об Олленде. — Но для шаманок недопустимы отношения, поэтому он смирился.
— Всё почти так. Только он не смирился. Она ему не просто нравилась, Рина, он по-настоящему, безответно любил её. Мариэлла же, как и положено шаманке, игнорировала все влюблённые взгляды, направленные в её сторону, комплименты, подарки, — говорит Брендон, заправляя прядь волос мне за ухо. — Я, честно, пытался с ним говорить, хотел отвлечь его внимание другими волчицами, но брат был слишком упёртым, слепым в своих чувствах. Он уверял, что никого и никогда не сможет полюбить, как Мариэллу. Когда шаманка погибла, Алекс воспринял новость спокойно, мне даже показалось, что он просто не поверил. Но через несколько дней до брата, словно, дошло, что она больше никогда не появится в стае, ведь мёртвые не воскресают. Тогда-то ему и снесло крышу, я еще несколько месяцев вытаскивал его из всяких притонов, где он искал волчиц, похожих на Мариэллу и сношался с ними, воображая себе её. Из таверн, где напивался до беспамятства, чтобы забыть о боли, что причинила ему смерть шаманки. Сложное было время. Я разрывался между братом и сыном и не мог помочь ни одному из них.
— Ты будто о совсем другом парне говоришь, — поражаюсь я. — Никогда бы не подумала, что Алекс мог творить такое в прошлом. Он же выглядит таким юным, ещё ребёнком, увлечённым энтузиастам — книголюбом.
— Таким он стал лишь после смерти возлюбленной. Зарылся в пыльные тома, начал собирать библиотеку, выискивая редкие издания, читал дни и ночи напролёт. Будто погружался в книги, чтобы не находиться в реальном мире, где больше нет той женщины, которую он боготворил.
— Никогда бы не подумала…
— У каждого своя боль внутри, Рина. Просто некоторые предпочитают не демонстрировать её окружающим, горя внутри в агонии, молча стараются справляться с ней в одиночестве, — горько усмехается мужчина.
— Так жаль его, — кладу голову на плечо Брендона, слышу, как он вдыхает мой аромат, руки альфы гуляют по моей спине.
— Ты права, если
