1
Ужин у Ольги Леонтьевны прошел в молчании до момента замечания Мухатской о негостеприимности директрисы, которая, по ее мнению, вполне могла бы поставить раскладушку для своей сотрудницы у себя в апартаментах. Хотя бы на кухне. Наташка тут же заметила, что ясновидящая перекроет там свободу передвижения. Впрочем, если влезть с головой в открытую дверцу холодильника…
– Между прочим, я могла бы спать и на диване, – с обидой заметила Таисия.
– Это невозможно, – отрезала Ляна, в то время как сама Ольга мучилась в поисках подходящего довода для отказа. – К Ольге могут вломиться в любое время. Будет трудно объяснить твое присутствие в ее приемной. Факт твоего временного исчезновения особо не разглашался. А посвященным в это дело разъяснено, что ты была в краткосрочной служебной командировке – в астрале, где немножко загуляла. – Наташка тут же предложила ясновидящей прогуляться туда снова.
Коньяк постепенно развязывал языки. Кроме моего. Несмотря на нелюбовь к крепким спиртным напиткам, мне пришлось выпить полагающуюся дозу, ибо совершенно не устраивали замечания из категории «ты нас уважаешь?». Я с тоской поглядывала на тот самый диванчик, который уже пыталась зафрахтовать для ночного похода по пророческим сновидениям Мухатская. С трудом сбросила с себя дрему и, еле ворочая языком, выдала:
– Товарищи!!!
Разговор за столом сразу стих. Все с интересом уставились на меня. Я задумалась, вспоминая, что именно хотела сказать – имеется в виду в первую очередь, и продолжила:
– Господа!.. То есть, если хотите, дамы! Не стоит бороться за свободу Ольгиного дивана. Нам всем предстоит бессонная ночь. Нужны крепкие веревки, рабочие перчатки с фонариками и галошами… Нет. Это во вторую очередь. А в первую… Оль, у тебя есть телефон уволенного тобой зама? Господина, который, боюсь, уже нам не товарищ – Горбенко.
– Где-то был записан… – Ольгино лицо выражало сомнение в моей адекватности. – Зачем он тебе? Я сама с ним разберусь.
– Неужели вас не волнует причина, по которой он не принял приглашение на открытие? – Я обвела всех скорбным взглядом. – Помнится, Горбенко не держал зла за свое увольнение.
– Ну, хорошо. Только нельзя ли отложить это до утра?
– Можно. – Я тяжело вздохнула. – Все равно он не ответит. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра.
– Ирке больше не наливать, – забеспокоилась Наташка. – Не надо было вообще принуждать ее. Она только «Бейлиз» способна тянуть наперстками. Хотя и без ограничителя.
Я благодарно улыбнулась подруге и перебралась на диван, не заметив, как Ольга исчезла из-за стола. Но отдохнуть под мирные переговоры оставшихся мне удалось всего минут пятнадцать-двадцать. А всему виной Ольгин крик из спальни. Разве можно разговаривать так по мобильнику? Сама оглохнешь.
Влетевшую назад Ольгу сильно штормило. Она сшибла стул, и я крепко зажмурила глаза, ожидая грохота, но его не последовало – стул ловко подхватила Наташка. Тем временем, Ольга, обхватив голову руками, горестно качалась из стороны в сторону. На всякий случай я поджала под себя ноги, но Кречетникова предпочла завалиться на подругу детства и зашлась в рыданиях. Красная от натуги Лянка, на шее которой Ольга повисла, с трудом удерживалась на своем стуле, таращила на нас испуганные глаза, легонько хлопала ее левой ладонью по спине (правой рукой крепко держалась за край стола) и призывала успокоиться, приговаривая, что все у нас хорошо. И чем дальше, тем будет лучше. Ольга наконец вникла в смысл ее слов, оторвалась от подруги и окончательно съехала на ковер. Рыдания стихли. Видок у нее был еще тот! Впрочем, по совокупности признаков он полностью отвечал стандартам обыкновенной зареванной женщины. Любая Мисс мира в такие минуты выглядит чуть миловиднее бегемота, сделавшего пластическую операцию под мартышку. Я сразу поняла, почему основной мужской контингент боится женских слез и стремится пресечь их в самом начале. Мужики в душе трусы. Подобные метаморфозы их пугают.
