Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
в неживую коробку.
Задержалась на работе, затем – дороги, пробки, ошалелые под конец рабочего дня водители, и такая же ошалелая под конец рабочего дня Настя поднималась в лифте. Вдыхала и выдыхала глубоко, будто лифт пытался забрать у нее воздух, будто за воздух они играли наперегонки.
Дома Настю никто не встретил. Снова: хоть бы кошку, кошку.
– Я пришла-а.
Раздевшись, Настя прошла в кухню. Прошла в гостиную, прошла в спальню. Я пришла…
– Привет. – Сережа лежал на кровати, уставившись в телевизор. Большой такой телевизор, готовый проглотить кровать целиком, как хтоническое чудовище – корабль. – Еда в холодильнике.
– Спасибо большое. – Настя начала переодеваться в домашнее.
– Долго это будет?
– Что?
– Время видела?
– Видела, – хоть и не видела.
– Мм.
– Может, не будем?
– Чисто для разнообразия?
– Что я могу сделать?
Сережа молчал. Настя села к нему на кровать. Обняла за ребра.
– Что я могу сделать?
Сережа молчал.
– Что я могу для тебя сделать? – прошептала Настя, сжав член мужа, немного выпирающий из пижамных штанов.
Сережа взял ее руку и медленно отвел, – мне завтра рано вставать, я спать собираюсь, – не отрывая взгляд от телевизора, демонстративный взгляд, чертов телевизор.
– Ясно.
Настя встала и вышла из спальни. Набухшие соски упирались в лифчик. Дошла до комнаты Крис. Постучалась и открыла дверь.
– А зачем ты стучишься, если всё равно не дожидаешься ответа?
Настя вздохнула. В последнее время она только и делала, что вздыхала.
– Я пришла.
– Ага. – Крис лежала на диване с книгой. Какой-то Фоер, крупными буквами на обложке. – Я в принципе заметила.
– Тебе что-нибудь сделать?
– Да нет.
– Хорошо. Если что, зови.
Настя, правда, слабо представляла, по какому поводу Крис понадобится ее звать. Разве что ее опять вызовет в школу Клара Леонидовна (не дай бог). Закрыла дверь и пошла в кухню. Еда в холодильнике.
* * *
Дима бежит вниз. Ступени полосатой змеей летят под ногами.
– Дима! – раздается с первого этажа. – Дима, бл…
– Иду!
Он спускается и видит всех. Юля с Лешей стоят ближе. А там, у двери, стоят родители. Мама обувается. Папа держит на руках Элли. А ведь Элли тяжелая. Она лежит кошкой на его руках.
– Мы едем в больницу, – спокойно говорит папа.
– С твоей собакой, – добавляет мама. Зачем она добавляет, это и так понятно.
Дима подходит ближе. Теперь все смотрят на него. Он смотрит на Элли. Все смотрят туда. На него и Элли. Она висит обмякшая у папы. Тяжело дышит. Подняв голову, смотрит на Диму. Опускает обратно на плечо папы.
– Что такое?
– Не знаю, – говорит папа. – Там скажут.
– Ее тошнило. И пена шла изо рта, – сказала Юля. Дима оборачивается и видит ее радость. Ее изучение его. Ее. И его злит.
– Всю прихожую заблевала, – добавляет Леша.
– Я поеду тоже? – Дима.
– Не надо, ты там не нужен, – мама.
– Мы сами, – папа. – Приедем, всё хорошо будет.
Мама берет сумку. Открывает дверь. И папа выносит Элли. Дима видит, как он доносит ее до машины. И кладет на заднее сиденье. Мама залезает туда же.
– Всё, – цокает Юля.
– Что всё? – не понимает Дима.
– Всё с твоей Эллочкой.
– В смысле? Что всё?
Диму трясет. Сестра с братом молча стоят и смотрят на него.
– Помирает она, вот что значит.
– Сам же видел. – Леша разворачивается и идет в кухню.
– Крепись, братка. – Юля хлопает Диму по плечу и тоже разворачивается.
Даня ехал быстро. Боялся не успеть – не знал, сколько отмерено времени, но боялся не успеть.
– Подарили на свою голову, а теперь нам разбираться еще, – донеслось с заднего сиденья. Аня сидела с собакой и рукой ее придерживала на поворотах, чтобы та не скатилась на пол.
– Зачем ты ему сказал, что всё хорошо будет?
– А что я должен был сказать? Что мы там ее похороним?
Аня молчала. Собака скулила. Даня посмотрел в зеркало переднего вида – Аня сидела, поджав губы, рука поглаживала голову ротвейлера.
– Не люблю собак, – сказала она. – Блин, надо было подарить ящерицу. Прожила бы сто лет.
– Да, еще по наследству бы передал.
– Да будто будет оно, наследство.
– Ань.
– Ну, я так, просто.
…
– Ладно, – голос Ани будто немного дрожал, немного амплитудил. – Скоро уже приедем.
В зеркало Даня заметил, что она смотрит на Элли. И глаза Ани были увлажненные, даже откровенно мокрые.
* * *
Когда в один из следующих вечеров Настя приехала домой, Сережи еще не было.
Когда он пришел – ближе к девяти, – сказал, что задержался на работе. Тебе можно, а мне – нет?
Настя решила не усугублять.
До его прихода она успела поужинать разогретым вчерашним, попыталась поговорить с дочерью
(– Как дела?
– Да нормально.
– А в школе как?
– Так же.
– Как дела у твоего… у Макса?
– Лучше всех.
Крис защищалась от беседы кружкой с, вероятно, чаем. Чаем. Настя стояла у входа в комнату дочери, чувствуя, что на эту территорию дальше она пройти не может. Когда произнесла имя Макса, немного вздрогнула. Иногда она вспоминала ту их встречу – у кабинета Клары Леонидовны. Узкие ножки, узкие ручки, дунь ветер – снесет, скрутит, переломает. Разве так выглядят мужчины? Даже подростки. Разве так они должны выглядеть? В Настином детстве мужчины были мужественнее.
В Настином детстве мужчины были мужчинами.
Иногда она вспоминала ту их встречу – и хотела перекреститься. Хотя в Бога и не верила. Точнее, о нем не думала.
– Как твоя подготовка к экзаменам?
Крис посмотрела поверх кружки.
– Мам, нормально. Мы на уроках готовимся.
– Это всё-таки серьезно.
– Это всё-таки не ЕГЭ.
– Ладно.
Настя знала, что уговаривать дочь бесполезно. Она и школу-то не любила и считала учебу каторгой. Уж экзамены ее не волновали точно. Ладно. В конце концов, действительно не ЕГЭ. Настя закрыла дверь в комнату дочери.)
, скоро и он пришел.
– Привет, – скользящим вбок поцелуем. – Ты чего так поздно?
– На работе задержался. Тебе можно, а мне – нет?
– Тебе тоже можно, – постаралась улыбнуться Настя. Подозревала, что получился шакалий оскал. – Иди поешь.
– Я уже поел.
Ночью, когда засыпали, они засыпали, отвернувшись в разные стороны. Засыпали на разных полюсах. В последние месяцы будто становилось всё холоднее, хотя уже приближалось лето, но и оно не обещало ничего хорошего.
* * *
Они шли по неширокой аллее парка, укутанные и робко румяные, у одной изо рта постоянно вылетал пар, потому что она говорила, у второй – сигаретный дым, клубящийся безуглыми фигурами.
– И ты понимаешь, я вообще не представляю, что с этим делать, – жаловалась Настя маме. –
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
