1
– Что? Что ты сейчас сказал?! – вскричала Жадеида.
Вскинув руку, она направила мощную струю ураганного ветра на маленького тщедушного человечка, валявшегося у ее ног. Ветер поднял его и, прокрутив в воздухе, с силой швырнул на пол.
От удара человек застонал и еще сильнее сжался, закрывая голову руками.
– Ну-ка повтори еще раз, презренный врун!
Ведьма, в гневе топая ногами, нависла над съежившимся человеком, принесшим ей эту невероятную новость.
– М-мне п-п-передали, ч-ч-что д-д-д-дочь Алек-к-ксандрита ж-ж-жива, – заикаясь от страха, еле слышно выговорил он.
– Я не слышу. Говори громче, – взревела Жадеида.
Щелкнув пальцами, она создала черную тучу, которая обрушила на человечка тонну ледяных градин размером с куриное яйцо.
Тот извивался на полу, пытаясь хоть как-то спрятаться от ударов, оставлявших на его теле огромные синяки.
– Наш осведомитель своими глазами видел девчонку вчера на празднике, который драгомирцы закатили в ее честь, – голосом, полным отчаяния, закричал он.
– Ты бредишь, это просто невозможно, н-е-в-о-з-м-о-ж-н-о!
– Я сам в ужасе, – жалко залепетал человечек.
– Но как? Как она могла вообще появиться на свет? Как?
Жадеида в ярости закружилась по комнате. Подбежав к своему столу, она одним взмахом руки снесла на пол все книги и начала топтать их ногами.
– Ненавижу, ненавижу, – бесновалась она. – Я пошла на такое… Вы обещали… И что? Именно та, которую мне больше всего хотелось уничтожить, – жива?
Человечек в ужасе кинулся к ней и вцепился в ногу:
– Умоляю, госпожа, остановитесь! Это же черные книги, с ними нельзя так! Они разозлятся и отомстят. Они могут убить вас!
Эти слова с трудом пробились в воспаленный мозг ведьмы, и она замерла.
– Без тебя разберусь, – рявкнула она и ногой оттолкнула человечка в дальний угол комнаты. – И правда, с книгами так нельзя, – опасливо проговорила Жадеида и начала бережно поднимать их, отряхивать и складывать на стол.
Если она чего-то и боялась в этой жизни, то только этих страшных книг, в которых злобы было в сотни раз больше, чем в ней самой.
– Простите меня, – смиренным голосом начала она. – Я была сама не своя от ярости.
Ведьма осторожно погладила огромный черный камень на обложке самой большой книги. Тот зло сверкнул и зашипел. Жадеида в страхе отшатнулась, но камень, пошипев еще немного, недовольно заворчал и успокоился.
– Простите, – еле слышно прошептала ведьма.
Боясь даже дышать, она на цыпочках отошла от стола, чтобы иметь возможность выбежать из комнаты, если книги все же решат наказать ее за такое пренебрежение. Но те спокойно лежали на столе.
– Ничего не понимаю, – ведьма слегка успокоилась и вернулась к ошеломившей ее новости. – Что тебе еще рассказали? Как она родилась? Где ее прятали? Я точно знаю, что в день проклятия она еще не родилась. Наш осведомитель был в этом уверен, а уж ему-то я могу доверять.
– Не знаю, госпожа. Мне он только передал, что она жива. И что она сейчас во дворце Александрита, – пролепетал человечек.
– Значит, им как-то это удалось. Я как чувствовала, что Титанита пропала неспроста. Она бы ни за что не оставила своего ненаглядного братца. Они же вечно были вместе, как иголка с ниткой. Куда он, туда и она. Связь у них, видите ли, ментальная. Раз они расстались, нужна была очень веская причина. Стало быть, это Титанита где-то прятала девчонку. Не удивлюсь, если и она сейчас объявится. Про нее что-нибудь слышно?
– Пока ничего, – прошептал человечек и, стоя на коленях, попытался боком отползти к двери.
– Так иди и разузнай! – гаркнула Жадеида. – Зря я тебя, что ли, держу!
Человечек с трудом встал на дрожащие ноги и странной вихляющей походкой поковылял к двери, ежеминутно кланяясь и причитая:
– Конечно, конечно, разузнаю все, что смогу.
– Не «все, что смогу», а все, что мне нужно, – грозно крикнула ведьма.
– Обязательно, – пискнул человечек и выскользнул из комнаты.
Когда дверь захлопнулась, он вытер дрожащей рукой лоб и попытался распрямиться. Когда-то это был высокий, статный молодой человек из Смарагдиуса. Жажда легкой наживы и власти заманила его в петрамиум отверженных. Благодаря острому уму и честолюбию он быстро вошел в число приближенных Жадеиды, а потом и вовсе стал ее правой рукой. Поначалу он даже строил смелые планы по свержению ведьмы, мечтал сам занять место правителя. Но черная сила Жадеиды незаметно опутала и поработила его.
Тринадцать лет жизни при ведьме превратили его в странное существо. Глаза, лишенные ресниц, теперь сильно выдавались вперед и напоминали жабьи. Сосуды в них полопались, из-за чего они были постоянно красного цвета. Кожа местами почернела, местами позеленела, стала влажной, а по всему телу появились склизкие бородавки. Когда-то красивый цветочный орнамент на его лице превратился в гнилой сорняк. Сам он сгорбился практически до земли и уже с трудом мог разогнуться. А если и распрямлялся, то был не в силах долго находиться в таком положении и через некоторое время опять сгибался. Ходил он странно, на один шаг подпрыгивал, на другой подволакивал ногу, из-за чего его походка совершенно не походила на человеческую.
Доковыляв до своей тесной черной конуры, он с трудом опустился на убогую кровать и погрузился в раздумья.
Гноючка, а именно так звала своего слугу Жадеида, начисто забыв его настоящее имя, сейчас сильно боялся. Паника мутной жижей поднималась со дна души. Из-за проклятого купола в последние полгода возникли большие сложности с добычей информации. Хотя в Драгомире у них был надежный человек, исправно поставлявший сведения. Но купол мешал невероятно. Он не пропускал ни людей, ни звуки и к тому же постоянно патрулировался. Воины появлялись в совершенно неожиданных местах и всегда в разное время. Гноючка сутками лежал в кустах на своей стороне и пытался подсчитать интервал между патрулями, чтобы передать данные осведомителю и организовать встречи в безопасное время, но у него ничего не получалось. Часовой мог пройти мимо засады Гноючки десятки раз за день, причем через разные промежутки времени. Следующий часовой мог появиться как через пять минут после первого, так и через два часа. Маршруты патруля менялись при каждой смене часовых. Их, не доверяя никому, разрабатывал лично Гелиодор. Эти сведения держались в строгой тайне. Часовым под страхом тюрьмы и обвинения в государственной измене было запрещено раскрывать свой маршрут. Из-за этого и осведомитель не мог добыть информацию, когда у купола бывает безопасно. Поэтому он сильно рисковал, совершая свои теперь крайне редкие вылазки к куполу.
