свой внимательный взгляд с Джуро на Аки, с Аки на Хону, с Хоны на меня, будто не до конца понимала, как реагировать, и искала в лицах других подсказку. Хона сидела, уставившись в одну точку, с ее бесцветных волос текла дождевая вода, капли срывались с носа, и из-за этого казалось, что ведьма плачет. И только Аки вносил живость в эту картину: он подорвался с места и заходил от стены до стены, хрипло рыча.
– Я, пожалуй, выскажусь первая, – кашлянула Каори, подняв руку. – Я хотела сказать, что тебе очень сильно не везет в жизни, малютка-лиса. Досталось тебе счастья с малую раковину, как говорится. И с семьей… это кошмар какой-то.
Я вяло ухмыльнулась. Кажется, рассказ забрал мои последние силы.
– Тварь, – бессмысленно рычал себе под нос Аки, – какая же тварь… Тварь…
– Сядь, – хрипло повелел Джуро. Аки зыркнул на него, но остановился. Я же потянулась к ямаубе и взяла ее руки в свои.
– Госпожа ямауба, – почтительно обратилась я к Хоне, – вы здесь с сотворения Моря Деревьев… Скажите… Скажи, пожалуйста, это все правда? Здесь правда заключен Бог-Ворон?
Горная ведьма подняла на меня раскосые черные глаза. Все взгляды обратились к ней.
Нет. Скажи «нет». Скажи «нет». Я рассмеюсь, и мы просто будем жить с этим – с вторжением людей в Море Деревьев, да, но без мрачных предзнаменований.
Но Хона кивнула.
– Это правда, – поведала она. – Море Деревьев – это страж, что защищает его темницу. Пока лес жив, ничто не способно пробудить Бога-Ворона. Пока жив его Хранитель, – она многозначительно посмотрела на Джуро. Лис откинул с лица спавшие на скулы медные пряди и кивнул. В этой фразе будто был какой-то второй смысл, который я не понимала.
– Они же не собираются уничтожить лес? – хмыкнула Каори.
– Нет. У них есть другой способ. Древнее предание о том, что врата может открыть кровь прародительницы, что закрыла их. – Тут Хона посмотрела на меня, и я поняла, что она все знает. Она знает, кто я. Сохранит ли она мой секрет? Во рту стало сухо, но ведьма едва заметно улыбнулась. – Джуро, что будем делать?
Лис обмахнулся хвостом, кусая губы. Он помолчал несколько мгновений и начал отдавать приказы.
– Аки. Собери всех воинов, что могут держать оружие, и будьте готовы дать отпор. Остальных пусть уведут в пещеры. Там безопасно. Я спрячу вход. Хона, Каори… Надо найти то место, где скрыт Бог-Ворон. Мы должны охранять это место и не подпускать никого к нему. Призови они. Если надо, разбуди мононоке[33].
Хона покачала головой.
– Ты еще не понял? Ты знаешь, где это место, Джуро. Это старое камфорное дерево. То самое дерево, что породило тебя.
Я посмотрела на Джуро, не понимая, что имеет в виду ямауба. Где он был рожден? Разве он не простой ханъё? Очевидно: сильный, очень сильный, почти наверняка старый, но то, что она сказала…
Ханъё рождаются у ханъё. Иногда у людей, если те делят ложе с ханъё. Они не появляются из камфорных деревьев. Так рождаются только ками… Или ёкаи.
К тому времени я уже должна была осознать правду, но упрямо продолжала закрывать глаза, уши и рот. Не говорить об этом, не слышать и не видеть.
Уши Джуро вздрогнули, прижались к голове. Он поморщился, будто вспомнил что-то неприятное, и кивнул.
– Тогда я хочу, чтобы ты отправилась к тому месту, Хона. Каори, займись разведкой. Возьми других следопытов.
Все разошлись, выслушав приказы Хранителя.
Я не знала что думать. Кто такой Джуро на самом деле? Неужели он… правда ками?! Что это значит – быть Хранителем и Хозяином леса? Какие еще тайны скрывает Море Деревьев?
Неужели отец мог скрывать от меня такую тайну, тайну нашего рода? Неужели моя прапрапрабабушка действительно была столь сильной, что смогла пленить бога? Или он не знал про это?
И на что на самом деле способен оживший бог?
Все эти вопросы жужжали в ушах, невысказанные и сложные, и я даже не поняла, что Джуро все еще здесь, напротив меня. Кажется, он что-то спросил и теперь сидел, наклонив голову набок. Мы остались наедине.
– Извини, Джуро. Я просто в шоке от всего этого. Я даже не знала, что такое возможно.
Он понимающе кивнул и подошел ближе.
– Как мне тебя называть? Как удобней?
– Зови меня Соль, – смущенно улыбнулась я. Он посмотрел мне в глаза. Долгий взгляд, слишком долгий. Когда он так смотрит, у меня все из головы вылетает.
Сейчас это пришлось кстати.
– Соль, – тихо произнес он, и в его зрачках снова отобразилось то самое пламя, что горело у горных источников. Он поднял руку. Его острые когти коснулись моей щеки. Я боялась вздохнуть, чтобы не разрушить этот момент. Боялась моргнуть, чтобы не упустить нежное выражение его лица: чуть подогнутые брови, немного сощуренные веки, приоткрытые темно-розовые губы. – Ты многое пережила. Знал это. Но ты сказала, и я понял.
– Что? – выдохнула я, совершенно очарованная.
– Мы связаны. Не знаю как. Это… очень сильное чувство.
Ба-бам. Сердце пропускает удар.
– Сильное… чувство?
– Ты – часть иного мира. Ты стала частью меня. Я знаю твою боль. И я не хочу, чтобы ты ее испытывала вновь.
Его рука легла на щеку, я почувствовала, как кончики когтей ласково гладят мою скулу. Это не совсем те слова, которые я хотела услышать от него, но они тронули меня. Я прикрыла глаза и накрыла его ладонь своей, наклонила в сторону голову.
Как он говорил у горячих источников? Он просто заботится обо мне. Прости, если показалось. Неужели это тоже мне кажется? Или дикий лис правда не понимает, что делает со мной?
Если было бы так просто – не чувствовать боль, но она зудела в моей груди, горячая, бьющаяся, колючая. Я бы хотела отпустить прошлое, стать неразумным лесным зверем, которому нет дела до того, что случилось с ним раньше. Плевать на то, насколько легкомысленной я кажусь сама себе. Мне требовалось утешение, забота… вера в то, что в мире еще осталось что-то светлое.
Но пока мне было достаточно того, что Джуро был тут, рядом. Он привлек меня к себе и коснулся губами лба, и я в его руках растаяла, словно была снежинкой, которую он поцеловал.
На душе стало немного легче после того, как я рассказала им свою историю, пусть и не полностью. Они все еще не знали, что я человек. Не догадывались, что именно моя кровь должна открыть врата для Бога-Ворона, что бы это ни значило. Потом придет
