Кстати, в отличие от большинства вестонцев, писем из Эрувиля я так и не получал. Ни дядюшка, ни тетушка меня своими посланиями не удостоили. Хотя в том, что кузены успели на меня нажаловаться, я нисколько не сомневался.
Ладно, дядя, с ним все понятно, но герцогиня дю Белле могла бы и прислать весточку. Тем более, что в последнюю нашу встречу она была более чем благосклонна ко мне. Видимо, она сейчас притаилась и ждет развязки. Наверняка я для нее как тот брошенный в воду щенок. Выплыву — хорошо. Утону — значит, так звезды сошлись.
От Валери тоже ни словечка. Но тут ничего удивительного — ей не так уж и просто отправить ко мне письмо. А если бы и получилось, оно все равно попадет в руки дяде. Думаю, сестра прекрасно понимает это, потому не рискует браться за перо.
Единственный, кто дал о себе знать, это герцог де Бофремон. Не лично, через лютен. Тикка снова пришла ко мне, чтобы узнать, как обстоят дела с заданием. Ну и поторопить с его выполнением, конечно.
В этот раз появиться незаметно у лютен не вышло. Аэлира была начеку. Телохранительница заранее предупредила меня, что вокруг таверны ошивается какое-то странное существо. Сперва я подумал о ниссе, но потом, когда услышал о белой кошке, все встало на свои места.
Я дал команду Аэлире не трогать лютен, но после нашего с ней разговора аккуратно проследить за белой кошкой. Но тут мою разведчицу ждал облом. Тикка оказалась тоже не лыком шита: почуяв слежку, сбросила хвост и как сквозь землю канула.
Аэлира, когда рассказывала мне об этом, была мрачна и раздосадована, а еще здорово удивлена и озадачена. Я же, когда ее слушал, мысленно поставил себе зарубку на будущее.
Лютен оказалась не так проста. Она легко избавилась от слежки даже такой, как Аэлира. Магия этих существ — она иная. А Тикка, похоже, живет на этом свете не один век. Ее так просто голыми руками не возьмешь. Представляю, как ее повеселила Аэлира. Думаю, лютен дала себя почуять специально. Видать, скучно ей стало. Вот и поиграла с оборотнем.
Кстати, тут же возникает закономерный вопрос: почему де Бофремону или, вернее сказать, настоящему хозяину лютен понадобилось давать это задание именно мне? С такими способностями, как у лютен, ничего не стоит разузнать о последней экспедиции в Свартвальд.
У меня есть несколько предположений на этот счет. Одно из них — меня таким образом хотят испытать в деле. Видимо, у настоящего хозяина Тикки есть на меня далекоидущие планы. И если это так, тогда он явно погорячился.
Есть еще один вариант. Лютен каким-то образом почуяла, что я могу больше, чем показываю. Таким образом, это многое объясняет. В любом случае, тот таинственный маг, что повелевает лютен, присматривается ко мне.
Как-то незаметно мои мысли перешли на принцессу Астрид. За последние несколько дней я убедился в том, что эта девушка очень серьезно подошла к решению вопроса моей победы в Великом испытании. То ее предупреждение о помощи, которую она намерена была мне оказать, похоже, являлось не пустым звуком. Смерть Олафа Птицелова яркий тому пример…
Если сначала я и сомневался в том, что его смерть дело рук Астрид, то потом…
Мне хорошо запомнился выразительный и многозначительный взгляд дочери Бьерна Острозубого, когда я вышел на арену в тот день, когда должен был состояться наш с Птицеловом поединок.
О, сколько торжества было в ее глазах, когда мой противник не объявился! И именно в тот момент я понял, что Астрид активно расчищает мне дорогу к главному пьедесталу.
Новость о смерти Олафа разлетелась по городу со скоростью звука, и уже к полудню, именно тогда мы должны были с ним сразиться, большинство присутствующих на трибунах громко и с надрывом улюлюкали и кричали всевозможные оскорбления в мой адрес. И кем меня только не обзывали из толпы. И трусом, и подлым убийцей, и обманщиком.
Правда, продлилось это недолго. В то утро произошло то, чего я никак не ожидал. Когда герольд уже был готов объявить о моей победе по причине неявки моего соперника, а толпа по этому поводу никак не могла успокоиться, на арену вышел Магнус Гром, отец Олафа Птицелова.
В тот момент над ареной повисла гробовая тишина.
Вождь Снежноволосых, несмотря на ранения, шагал, хоть и прихрамывая, но сам и без чьей-либо поддержки.
Я уж было подумал, что старику показалось мало ночного поединка и он решил отчебучить еще что-то, но потом наши взгляды встретились и мне стало ясно, что Магнус Гром вышел на арену по другой причине.
Он приблизился ко мне и молча коротко кивнул. Я быстро просканировал его и пришел к выводу, что мое зелье отлично подействовало. Раны затягивались, и Магнус шел на поправку.
Старик обернулся к трибунам и громко воскликнул:
—Я — Магнус Гром, вождь клана Снежноволосых признаю победу Максимилиана Ренара! Боги сказали свое слово! Он не убивал моего сына!
Затем он снова повернулся ко мне и негромко произнес:
—Я был ослеплен горем. Ты заставил меня очнуться. И ты был прав — я должен внимательно присмотреться ко всем, кто находится рядом со мной. А потом ударить наверняка.
Я молча кивнул. Естественно, о своих догадках я говорить не собирался. По сути, это не мое дело. Со своей стороны я и так уже много сделал.
Я покидал в тот день арену под недоуменный рокот толпы. Уже никто не пел мне вслед, но и оскорблений больше я не слышал. Все были заняты главным вопросом: «Что же это такое только что произошло?»
На Олафе Птицелове Астрид, видимо, решила пока остановиться. А, может, она просто посчитала, что мой следующий противник недостоин ее внимания. Мол, с ним я справлюсь и самостоятельно.
Этот страйкер-эксперт не входил в «семерку Сигурда». Но это не значило, что он был слабаком. Тем более, что мой новый соперник после моего боя с графом де Морне сделал соответствующие выводы и вышел, так сказать, во всеоружии — на нем были доспехи и несколько амулетов с лиловыми крудами.
Но от колкости он все-таки не удержался. На радость толпе, в руках у него был тот самый полуторник, прозванный в народе бастардом. К слову, которым он неплохо управлялся.
Помимо магического дара, у этого страйкера имелся талант мечника. Будь на нем магические доспехи, а в руках магическое оружие, мне пришлось бы попотеть.
Этот страйкер входил в лагерь союзников конунга Харольда. Стоит ли объяснять, что он очень старался угодить своим вожакам. Эксперт орудовал своим нелегким полуторником так, словно в его руках была обычная веточка. Он был быстр и ловок, но недостаточно. В итоге, я стал обладателем неплохого доспеха и клинка, а также моя коллекция пополнилась тремя амулетами с лиловыми крудами, которые я передал Сигурду. Что-то назревало в столице, не хотелось, чтобы мой телохранитель-авант в разгар того, что грядет, остался без маны.
В конечном итоге, помимо меня, было отобрано еще четверо претендентов. Ими вполне ожидаемо оказались те, кто входил в «семерку», названную Сигурдом.
